Зоя подумала, что вот есть тут какой-то Женя, который пластинки ставит и которого все знают.
— Ну, а теперь мы с вами немножко займемся, я про запас наготовила деталей, — сказала Реня, обращаясь к Зое. Она достала из ящика какие-то инструменты, аккуратно разложила их перед собой. — Так вот, — показала она рукой на длинную ленту, — перед вами конвейер. Первая операция на нем — ремонтуар. Вставляется ключ часов, окундное колесо, переводные рычаги. Делается завод часов. Ставится ремонтуарный мост. У нас идет первый ангренаж, потом второй ангренаж — барабан, барабанный мост и барабанное колесо. Потом второй ход — анкерный мост и анкерная вилочка. Рядом — перевес баланса. Наша операция — правка волоска и баланса. Дальше — смазка. После смазки — стрелки…
Зоя напрягалась, чтобы понять, запомнить, но слова, которые она слышала впервые в жизни, казались ей такими сложными, что их не только запомнить, но и выговорить невозможно. Реня, наверно, заметила растерянность своей ученицы, улыбнулась.
— Сначала всем это кажется очень сложным, но потом поймете. Будете проходить техминимум. Сейчас я вас с нашей операцией познакомлю. Вот этот пинцет — для правки волоска. Этот — для правки баланса. А это — лявциркуль, — показывала она один за другим инструменты. — А вот баланс, — Реня дотронулась пинцетом до желтого колесика. — А вот это волосок. От того, насколько правильно поставлены волосок с балансом, зависит ход часов. Понимаете?
Это было понятно. Что такое пинцет — Зоя знала, а лявциркуль — хоть и смешное слово, но запомнить легко. Достаточно к знакомому слову «циркуль» добавить «ляв».
— Баланс с волоском правятся в лявциркуле, — объясняла Реня. — Так что сначала вы будете тренироваться, как вставлять баланс в лявциркуль.
Ловко подцепив баланс с прикрепленным к нему волоском и на своем лявциркуле показав, как его следует вставлять, Реня положила желтое колечко перед Зоей.
Реня делала все так легко и просто, что Зоя решила — повторить это будет несложно. Но как только взяла она в руки пинцет и лявциркуль, растерялась. Руки были как деревянные, неуклюжие, неловкие. Пинцет в руке дрожал, и даже просто поднять баланс было трудно. А когда она наконец подняла его и стала вставлять в лявциркуль, аккуратненькая черная пружинка волоска тут же превратилась в спутанный мятый моточек.
Зоя испугалась.
— Ничего, ничего, — успокоила ее Реня. — Вот вам другой баланс.
Но и другой Зоя испортила.
Весь первый рабочий день Зоя пыталась вставлять баланс в лявциркуль, но в конце смены так же не умела делать этого, как и в начале.
Шло время. Окончился еще один рабочий день, и девчата шумной гурьбой двинулись из цеха. В белых халатах, марлевых косынках, одинаково повязанных на головах, они были все похожи и безлики, но вот поснимали халаты, косынки, надели кто пальто, кто плащик — и сразу стали разными, непохожими. Девушки расходились по домам.
Реня шла одна. Ее подруги, Валя и Люба, остались выпускать стенную газету, а у нее сегодня были занятия в институте. Впереди Реня увидела свою новую ученицу, Зою. Ее обходили шумливые стайки девчат, а она плелась, как показалось Рене, грустная, задумчивая. Реня понимала, что Зое нелегко на работе. Какая свеженькая, аккуратная садится она по утрам на свое место за конвейером, а к концу дня щеки у нее бледнеют, косынка сбивается набок, из-под нее вылезают пряди волос, и Рене снова и снова приходится повторять, чтобы прятала их под косынку. А сейчас, издали, Зоя показалась Рене совсем девочкой, ребенком. Может быть, такой ее делало коротенькое голубое пальтишко, а может, этот потерянный и печальный вид. И хотя сама Реня была всего на каких-то три года старше Зои, она почувствовала себя взрослым человеком, захотелось догнать девушку, сказать ей какое-то доброе слово. И вообще, невозможно понять, почему у Рени именно к этой девушке возникло какое-то особое чувство. Зоя — третья ее ученица. Прежние тоже приходили на завод после десятилетки. И у них на первых порах ничего не получалось, они тоже переживали, страдали, но к ним Реня относилась спокойно. А эта — как сестра.
Реня ускорила шаг, догоняя свою ученицу, но тут подоспел троллейбус, Зоя быстро вскочила в него. Рене троллейбус был не нужен, жила рядом, в общежитии. «Скажу Вале и Любе, когда в следующий раз будут брать билеты в кино, чтобы взяли и на Зою», — подумала она.
Чем ближе подходила Реня к интернату, тем дальше уходили мысли о заводе, о Зое. Представлялся обшарпанный столик, возле которого сидит тетя Феня, а на столике — белый конверт, письмо от Юры. Может, письмо уже лежит там и на него все смотрят безразлично. И только Реня засветится радостью, едва увидев конверт, сразу узнав его, даже не разглядев еще на нем своей фамилии.
Реня снова ускоряет шаг, торопливо открывает дверь и сразу бросает взгляд на столик.
Лежит… Конечно, лежит! Ах, Юра! Если бы ты знал, какая радость — получить твое письмо! Схватить его и мчаться по лестнице в комнату, примоститься в уголочке, нетерпеливо вскрыть конверт, вынуть оттуда несколько листков и читать, читать их. Прочесть раз — быстро, быстро, чтоб сразу узнать обо всем, потом снова, уже медленно, перечитывать, думая над каждым словом. Потом читать третий раз и поздно вечером опять, чтобы заснуть со счастливой улыбкой, уже зная каждую строчку наизусть.
«Родная моя, любимая, — писал Юра. — Считаю дни до нашей встречи, хотя их еще очень и очень много. До самых зимних каникул. Чтобы время шло быстрее, стараюсь заполнить его с утра до вечера. А это не так и трудно, потому что работы очень и очень много. С самого начала года, как я уже говорил тебе, взялся за диплом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38