с кем вы, мастера культуры? - за кого вы? - за правду или за казенную ложь? При такой постановке вопроса у писателя, понятно, нет выбора, и он гордо отвечает: за правду! И это единственно достойный ответ в подобной ситуации. Но, провозглашая - "за правду!", нужно помнить, что сказал Сталин, когда какие-то храбрецы из Союза писателей попросили его разъяснить раз и навсегда, что такое социалистический реализм и как достичь практически этих сияющих вершин. Не задумываясь, не моргнув глазом, вождь ответил:
- Пишите правду - и это будет социалистический реализм!
Дошло до того, что правды надо бояться. Чтобы она опять не села нам на шею. Чтобы писатель, отказавшийся лгать, творил бы - и помимо всякого "реализма". В противном случае вся обещающая, освобожденная словесность опять сведется к отчету о том, как мы мучились и что предлагаем взамен. Сведется к вопросам: "что делать?" и "кто виноват?" И все пойдет прахом и начнется сначала: "освободительное движение" - "натуральная школа" "передвижники" - и как естественный венец "партийная литература" в виде винтиков и колесиков к "общепролетарскому делу"... Хорошо бы этого избежать. Не предлагать готовых рецептов. Открестившись от лжи, мы не имеем права впадать в соблазн правды, которая снова всех нас поведет к социалистическому реализму навыворот. Сколько можно лебезить и заискивать перед действительностью, которая нами помыкает! Писатели все-таки, художники слова.
Не пора ли отрешиться от магии слов, вроде - "реализм", "коммунизм"? Не время ли вынести эти вещи за скобки, как нечто само собой разумеющееся? Один молодой человек явился в дом и сказал: "я - антикоммунист! я - за правду!" В первый момент это прозвучало. Еще бы: говорит и не боится. Но потом пришли на ум сомнения, аналогии. Допустим, человек то и дело повторяет: "я антифашист!" Очень мило. Только как-то слишком общо, недостоверно, назойливо. И зачем брать за точку отсчета собственной полноценности то, что для вас потеряло цену? Сколько можно определять себя - негативно? Мы никуда не сдвинимся с реализма-коммунизма, если станем все время оглядываться на эти слова. Не говорим же мы: "я - антилжец!" Или "антизверь, антипалач!" Если ты - человек, то зачем тебе ежедневно доказывать, что ты давно уже вышел из животного состояния?..
Потому-то я, признаться, побаиваюсь - реализма. Как бы с него не пошла, не развилась на земле новая ложь...
Эпоха научила нас хуже подчас относиться к праведникам, чем к заведомым стукачам. Заведомый - еще посмотрит, подумает: продать тебя сразу, сейчас, или выгоднее - подождать. Праведник, жертвуя жизнью, пойдет и заложит. Ах, эти чудные девочки, выходившие, рискуя собой, на трибуны комсомольских собраний:
- Андрей, встань и ответь перед всеми - скажи правду со всей откровенностью: что ты мне вчера рассказывал про колхозы перед тем, как мы целовались?! А ну-ка, признайся - со всей принципиальностью!
Честные, голубоглазые девушки... Вот он - реализм!
А может, все же попробуем вынести его за скобки (на свалку)?..
Я понимаю, что все, что здесь говорится, пойдет впустую как чистая лирика. Что слишком велик еще гнет государства, чтобы мы могли отделиться, эмансипироваться - от "коммунизма", от "реализма". Мы осознаем себя все еще слишком зависимо, слишком негативно. И только тот гнет еще - наше оправдание...
Вот недавно снова спустили (привет!) писателям медаль за отвагу имени Александра Фадеева. Фадеев же, как всем известно из газетных столбцов, из правительственного отклика на его преждевременную смерть, покончил с собой по причине хронического алкоголизма и ничего достойного своей золотой медали не сделал - разве что раскаялся под конец в нанесенном отечественной словесности ущербе. И невольно возникает (не хочется - а возникает) вопрос. Как долго можно большому и самостоятельному государству обходиться без литературы и искусства, с которыми, едва они появляются, проникая по тем же слабым каналам Самиздата, государство считает своим первым делом и главным долгом - бороться? Генералов напускают, сталеваров, газосварщиков, которые легко и просто курочат писателей с их бумажным скарбом. Ну еще понятно, когда Чехословакия, маленькая страна, вдобавок, вероятно, не совсем самостоятельная, все последние годы, говорят, прекрасно существует безо всякой литературы и ничего себе, процветает, и ей не стыдно. Но мы же - не Чехословакия. Мы же эту Чехословакию, извините, - и в нос и в рот! И что нам Мадагаскар или Новая Гвинея, которые тоже в недалеком будущем попадут под нашу руку? "И Африка мне не нужна!" - как поется в песне совершенно официально. Захватим Африку, захватим Америку прекрасно! А с чем останемся? - С медалью Александра Фадеева за отвагу?..
Все это похоже на кардиограмму слабеющего сердца. Это похоже на монолог перед совершенно беззвучным экраном. Звук - выключен, и слова не доносятся с экрана, только видишь, как что-то читают по бумажке и машут руками, маршируют и аплодируют друг другу в ответ на беззвучные речи. И закрадывается подозрение, когда долго на это смотришь, что, может быть, как мы, сидя перед экраном, ни слова не слышим, так и они не слышат и не понимают, что делается здесь, в этом литературном процессе, который все что-то пытается объяснить своему правительству и предлагает его вниманию то одну, то другую книгу, которые кажутся нам абсолютно неопровержимыми, замечательными, обещающими, ну а до слуха этих теней на экране те слова попросту не доходят. Книги им не слышны, не нужны... Я пытаюсь передать взаимоотношения литературы и общества в России.
В нашем лагере сидела группа ребят, осужденная в дальней провинции за составление листовок коммунистического направления, но, понятно, с кое-какими поправками и советами в сторону смягчения и снисхождения к народу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13