Она легла бы на землю и отдалась ему, но он выпустил ее и, ничего не объясняя, ушел.
Если бы он занялся с ней любовью в ту ночь, может быть, она, а не Шарон оказалась бы беременна его ребенком.
Джонни Мак взял ее за подбородок и заглянул ей в глаза. «Не делай этого, — мысленно взмолилась Лейн. — Мне понадобилось пятнадцать лет, чтобы перестать любить тебя. Не заставляй меня волноваться. Не заставляй любить тебя снова».
Загипнотизированная его роковым мужским обаянием, как в юности, Лейн не запротестовала, когда он обнял ее одной рукой за талию. Положив другую руку ей на затылок, он прижал ее к себе. Правая рука ее сама собой поднялась и легла ладонью на его грудь. Как это могло произойти? Она думала, что не способна реагировать так на прикосновение мужчины.
Ее охватило ощущение нереальности. Это мечта. Возникавшая столько раз, что она счет потеряла. Много лет назад, когда она была юной, наивной, доверчивой. Когда хотела испытать радости секса с мужчиной, которого любила. Но эта мечта погибла насильственной смертью, как и многие ее мечты. Была убита действительностью. Погублена уходом Джонни Мака из ее жизни. Забита бесчувственностью Кента, в конце концов, перешедшая в жестокость.
— Лейн… — Джонни Мак прошептал ее имя. Мягко, негромко, прочувствованно.
По ее телу прошел трепет, из самой глубины ее женской души. «Просит разрешения? — мелькнуло в ее затуманенном разуме. — Или честно предостерегает?»
Едва ее губы коснулись его губ, она приготовилась к болезненному нажиму, какой привыкла ощущать всякий раз, когда ее целовал Кент. Но тут не было ни требовательного погружения, ни сильного мучительного давления.
«Запомни, — прошептал ей разум, — запомни, как это было с Джонни Маком». Лейн вздохнула как от воспоминания, так и от удовольствия. Его губы были теплыми, влажными и завладели ее губами с такой медлительной, чувственной опытностью, что у нее захватило дыхание. Он пробовал и искушал, облизывал и захватывал. Нежно. Терпеливо. Но едва лишь она открыла рот с довольным вздохом, он просунул туда язык и стал пробовать ее еще более любовно.
Рассудок померк, когда Лейн охватило неодолимое желание. Она хотела большего. О Господи, ей нужно было гораздо большее.
Лейн не представляла себе ничего подобного — после того как Кент грубо, унизительно с ней обращался. Когда Джонни Мак опустил руки к ее ягодицам и плотно прижал ее к своей возбужденной плоти, она не смогла сдержать инстинктивной реакции тела. Боли, которую может утолить только секс.
— Хочу заняться с тобой любовью, — сказал он, касаясь губами ее уха. — Я лишал нас обоих того, чего нам хотелось пятнадцать лет назад, но мы уже не те, что были в то время. Если ты хочешь этого…
Зачем он что-то говорит? Почему просто не отнесет ее на кровать, не займется с ней любовью? Он предлагает ей принять решение. Если она позволит делам зайти дальше, это будет ее выбор.
— Ты в этом большой мастер, — сказала Лейн, извиваясь в попытке высвободиться из его объятий. — Наверняка от большого опыта.
Он тут же выпустил ее. А когда взглянул ей в лицо, она увидела в его глазах гнев и что-то еще. Сожаление?
— Когда между мужчиной и женщиной все как надо, не важно, сколько было раньше, — сказал он. — Во всяком случае, должно быть не важно.
Лейн знала, что он не тосковал по ней все эти годы и определенно не жил монашеской жизнью. Но она тосковала по нему год за годом, пока не возненавидела. И с того дня, когда потребовала развода у Кента, не была с мужчиной; не хотела больше интимных отношений. Знание, что больше никогда не потребуется дозволять Кенту или другому мужчине прикасаться к ней, было большим облегчением.
— И сколько раз у тебя было все как надо с какой-нибудь женщиной? — спросила Лейн.
Он уставился на нее, словно ответ на этот вопрос был очевиден.
— Это было хорошо. Весело. Волнующе. И доставляло удовольствие, — сказал он. — Всякий раз, когда я брал женщину, я наслаждался этим.
Она так и думала. Кобель навсегда останется кобелем. Если б она отдалась ему, то поставила б все на карту, потому что влюбилась бы в него снова. Но для него она была бы просто очередной легкой добычей. Мысль о том, чтобы представлять собой еще одну зарубку на столбике кровати Джонни Мака Кэхилла, отнюдь не прельщала ее.
— Мне пора, — сказала она, однако ноги не повиновались, и она стояла как вкопанная, прямо перед мужчиной, от которого хотелось бежать.
— М-м. — Он кивнул.
— Позвони, пожалуйста, когда переговоришь с мистером Кортесом.
Он кивнул снова.
Лейн заставила ноги повиноваться ей и пошла к выходу. Открыв дверь, остановилась, обернулась к Джона Маку и сказала:
— Если в самом деле хочешь стать отцом Уилла, я тебе помогу. Это будет нелегко, и я не могу гарантировать, что он примет тебя в свою жизнь, но ему нужно знать, что его отец лучше, чем Кент.
— Спасибо, Лейн.
— Не благодари. Рано еще. — Она через силу ему улыбнулась. — И предупреждаю: если причинишь боль зтому мальчику, то пожалеешь, что приехал в Нобдз-Кроссинг.
— Ты тигрица, защищающая детеныша.
— Да, тигрица. И если думаешь, что я убила Кента, чтобы защитить Уилла, ты прав, мысля подобным образом. Я убила бы его, но кто-то опередил меня.
— Жаль, что не я. Жаль, что я не сломал его гнусную шею давным-давно. До того, как он прикоснулся к тебе.
Лейн больше не могла ни улыбаться, ни продолжать наигранную браваду. Если она сейчас же не уйдет, то, наверное, развалится на миллион осколков прямо перед Джонни Маком. И, как Шалтай-Болтая, вся королевская конница, все королевская рать не сможет собрать ее.
— Позвони перед приездом, — сказала Лейн.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91