От этого звука она замерла на месте как вкопанная. Так все-таки в доме кто-то сеть! Макс и Фелисия? Сколько Джоли знала Макса, ей ни разу не доводилось слышать его смех. Но если он занимается сексом, возможно, ему так хорошо, что он смеется.«Ну, так ты будешь смотреть или нет? – спросила она себя. – Хватит у тебя духу увидеть своими глазами, что там происходит?»Неуверенно, мелкими шажками Джоли подошла к дому поближе. Под ее ногами похрустывали мелкие веточки и сухие листья, эти звуки смешивались с более громким хором звуков природы. В лесу чирикали птицы, стрекотали белки, туда-сюда скакали кузнечики и какие-то другие насекомые. А когда Джоли стала приближаться к заднему окну на левой стене дома, у нее в голове громче всего зазвучат стук ее собственного сердца. Страх сковывал ее шаги, но любопытство подталкивало вперед, пока Джоли не подошла к окну. Привстав на цыпочки, она прижалась к треснутому оконному стеклу и заглянула внутрь. Ей пришлось несколько раз моргнуть, прежде чем ее глаза привыкли к темноте, но рассмотреть тела, которые сплелись на металлической кровати в глубине комнаты, все равно не удавалось, тогда она сложила руки домиком, заслоняясь от солнечного света, и заглянула снова.Джоли Ройял ахнула от изумления, потрясение и гнев смешались в ней с отвращением. Переполняемая чувствами, она, казалось, не могла оторваться от тошнотворного зрелища: ее отец, которого она обожала, лежал на обнаженной темноволосой женщине. Его голый зад ритмично поднимался и опускался над телом потаскухи. Глаза Джоли наполнились слезами. Как он мог предать мать? И с кем, с этой женщиной, с Джорджетт Деверо!Джоли усилием воли заставила себя отойти от окна. Она бежала по тропинке через лес, и по ее раскрасневшимся щекам текли слезы. Что же делать? Рассказать маме нельзя, но кому-то она должна рассказать. О Боже, а Макс знает? Представляет ли он, что за женщина его мать? Новоорлеанская шлюха! Такие мысли роились в голове Джоли. Она бежала и бежала, пока не достигла гравийной дороги. Здесь она остановилась, задыхаясь и ловя ртом воздух, и попыталась решить, как ей быть. Куда идти? Что делать? Пойти и рассказать все тете Кларис, уж она знает, что делать с папой и с той женщиной! Тетя Кларис разбирается в сердечных делах, это Джоли от многих слышала. А все потому, что старшая сестра матери Джоли когда-то любила и потеряла любовь, но до сих пор преданна своему покойному жениху.Дойдя до железных ворот, за которыми начиналась подъездная аллея к особняку постройки 1846 года, сердцу плантации Белль-Роуз, Джоли согнулась пополами несколько раз глубоко вздохнула. Потом стерла слезы и вытерла рот на случай если столкнется с матерью или тетей Лизетт. Нужно казаться спокойной, как будто ничего не произошло.Джоли решила, что она просто пройдет в свою комнату и постарается никому не попадаться на глаза. Мама и тетя Лизетт ее, наверное, даже не заметят. Они всю неделю спорили, но Джоли не знала из-за чего. Всякий раз, когда они обнаруживали, что Джоли поблизости, они тут же замолкали. Кроме них, в доме никого не должно быть, разве что Лемар Фукуа, но он наверняка занят чем-нибудь во дворе. Отец Джоли ссудил Лемара деньгами, чтобы тот основал собственную фирму по обслуживанию газонов, и теперь он каждую субботу приходил в Белль– Роуз ухаживать за парком, это входило в оплату его долга. Единственной служанкой, постоянно жившей на плантации, была сестра-близнец Лемара, Ивонн. Она служила в доме экономкой столько, сколько Джоли себя помнила, а до нее – ее мать, Сейди. Но сегодня насчет Ивон и можно было не волноваться, в субботу после обеда она всегда отправляется в город за покупками.«Ну и как я объясню маме, почему не пошла к Сэнди? Скажу, что Сэнди не оказалось дома. Нет, эту ложь слишком легко проверить. Скажу, что разболелась голова и я решила вернуться домой, выпить аспирин и полежать».Обогнув дом и подходя к широкой задней веранде, Джоли увидела с северной стороны старенький голубой пикап Лемара. В кузове лежали новые кусты сирени, которые мама заказала на замену старым – те в прошлом году погибли. Джоли огляделась, ища долговязую фигуру негра – он всегда встречал ее с улыбкой и угощал мятным леденцом. Возможно, Лемар устроил передышку и сидит в кухне, пьет чай со льдом, как он это часто делал. Лемар нравился Джоли, она считала его милейшим человеком. Они Ивон и Лемар для нее как члены семьи. Мама, однако, видела в лишь преданных слуг.По пути к двери черного хода Джоли заметил на перилах и на заднем крыльце несколько уже подсыхаюших кровавых пятен. Это ей показалось странным. Она подумала, что, возможно, Лемар что-нибудь пролил, например, химикаты, которые использует в садоводстве. Джоли вошла через черный ход из прихожей – первой комнаты в которую попадаешь с веранды – вышла в длинный центральный коридор. И вдруг у нее тревожно засосало под ложечкой.«Что случилось?»Джоли чувствовала, что что-то не так, и вдруг поняла – в доме неестественно, жутко тихо. Тетя Лизетт почти всегда включала музыку, а когда не включала, то напевала или мурлыкала под нос. А когда тетя Лизетт и мама оказывались вместе, они почти всегда заводил и спор. Особенно в последнее время. Но сейчас не было слышно ни музыки, ни пения, ни споров.– Мама?Тишина.– Тетя Лизетт?Тишина.– Лемар, ты здесь? Я видела у дома твой пикап… Мама, ты где? – громко крикнула Джоли. Она чувствовала, что что-то неладно. – Тетя Лизетт, отзовитесь, пожалуйста!Ответа не было.«О Боже, Боже!»Джоли побежала по коридору, зовя мать. Она выбежала в холл и побежала к широкой винтовой лестнице. Поднявшись всего на пару ступеней, она посмотрела вверх… Тетя Лизетт!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96