Но ты же не любишь ее. Просто она – мать твоего ребенка. Это не любовь.
Фрэнк осторожно поправил ей волосы.
– Отдохни, Худышка, я рядом. Тебе не придется переживать все это в одиночестве.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Эндрю висел над глубоким темным колодцем, большая рука удерживала его тонкую шейку. Потом рука разжалась и отпустила ребенка. Его испуганный крик эхом раздавался в темноте колодца, когда он полетел вниз. Господи, нет… Нет… Нет! Лини пронзительно закричала от ужаса.
– Лини… Лини, проснись!
Крепкие мужские руки осторожно потрясли ее за плечи. Она пыталась бороться с ними, но страх сковал все тело.
– Лини, это я, Фрэнк. Проснись, тебе приснился кошмар.
Она открыла глаза и встретилась с беспокойным взглядом Фрэнка.
– Это было чудовищно. Кто-то бросил Эндрю в глубокий колодец. Он плакал…
Фрэнк поднял ее и крепко прижал к себе.
– Это только сон.
– Я знаю. – Лини уткнулась ему в плечо и закрыла глаза. – Но его нет с нами. – Она подняла голову и посмотрела на Фрэнка. – Мы должны найти его. Пожалуйста, скажи, что мы спасем его. Дай мне поверить, что я потеряла его не навсегда!
Фрэнк убрал с ее лба прядь волос, встал с кровати и некоторое время стоял молча, повернувшись к ней спиной.
– Фрэнк?
– Я сделаю все, что могу, но… – Он повернулся к ней, лицо его было напряжено. – Никогда не даю обещаний, которых не могу выполнить. Я уже поклялся тебе, что буду землю грызть, чтобы вернуть Эндрю домой. Я сделаю все, что в человеческих силах. Но, несмотря на все это, я не могу обещать ничего.
Сердце Лини подпрыгнуло и упало. Она не это хотела услышать. Фрэнк был ее последней надеждой.
– Сколько времени? – Ей необходимо было отвлечься от этих кошмарных видений.
– Почти половина пятого.
– Как долго я спала! – Лини потянулась, и все ее тело отозвалось болью напряженных мышц. Она была опустошена физически, умственно и эмоционально.
– Тебе надо было отдохнуть. Хейли сказала, что ты не спала с момента похищения Эндрю. – Фрэнк посмотрел на пустой поднос на полу. – Чуть позже тебе надо постараться поужинать.
– Ты начинаешь вести себя как наседка.
– Агент должен не только защищать клиента, но и заботиться о том, чтобы поддерживать его нормальный ритм жизни.
– Так значит, я – клиент? Ты так обо мне думаешь теперь?
– Опять цепляешься к словам?
– Я не цепляюсь к словам, ты сам так сказал.
– Ты неправильно все понимаешь. И все время споришь со мной. Почему? По какой-то причине сердишься на меня?
Она сердится на него? Да. Нет. Возможно.
Лини встала с кровати, потерла затекшую шею и надела туфли. Фрэнк разувал ее, когда она уснула? Еще одна обязанность агента? Может быть, по этой причине она так враждебно настроена по отношению к нему? Потому что он обращается с ней так, как обращался бы с любым другим клиентом?
– Сейчас я сердита на весь мир, – призналась Лини. – Вообще-то я должна была задать этот вопрос. Ведь у тебя есть все основания сердиться на меня за то, что я скрыла от тебя рождение Эндрю.
Фрэнк бросил на нее короткий взгляд и отвернулся.
– Я уже говорил тебе, что сейчас не время выяснять отношения. Как только Эндрю будет дома, у нас будет время, чтобы…
– Что? Чтобы ты рассказал мне, что ты на самом деле думаешь и чувствуешь?
– Я не знаю, что чувствую. Мне не хочется сейчас копать слишком глубоко. Ты достаточно страдаешь за нас двоих. Мне необходимо оставаться беспристрастным и невозмутимым, насколько это возможно.
– И тебе это удастся? Ты можешь оставаться невозмутимым, когда речь идет о сыне?
Неужели он действительно может оставаться беспристрастным, когда дело касается его собственного ребенка? Если так, тогда она совсем не знает Фрэнка Латимера. Это совсем не тот человек, с которым у нее был бурный роман. Он был потрясающим любовником. Тактичным. Внимательным. Но кроме этого, она не знала о нем ничего, ведь он только сегодня хоть что-то рассказал о себе. Но ведь и Фрэнк не знает настоящую Лурлин Паттон.
Повисшая тишина угнетала Лини.
– Ты не можешь ответить мне, Фрэнк?
– Что ты хочешь от меня услышать? Я волнуюсь за своего сына. Я же не бессердечная сволочь. Но, ради бога, Лини, я даже не видел его, не прикасался к нему и не держал его на руках. И то, что стал отцом, узнал всего несколько часов назад.
– Прости, я…
– Нет, это ты меня прости. Прости, что не могу сказать тебе то, чего ты ждешь от меня. Но чем меньше эмоций я буду выражать, тем яснее будет мой ум, тем четче будут мои действия и реакция на происходящее. Неужели ты не видишь…
– Вижу. Я вижу человека, который боится чувствовать. Ты не хочешь любить Эндрю. Ты не хочешь любить никого, потому что иногда любовь причиняет боль.
Сжав зубы, чтобы не разрыдаться, Лини бросилась к двери, желая убежать от Фрэнка, но он перехватил ее, как только она взялась за ручку двери. Лини остановилась и посмотрела ему в глаза.
– Ну вот, опять. Гнев. Ты сердишься на меня. Не хочешь сказать, почему? Я пытался быть честным с тобой и такой же честности жду от тебя.
Лини вырвала свою руку, отступила на шаг, но не отвела взгляда от Фрэнка.
– Ты хочешь честности? Хорошо. Я скрыла от тебя рождение Эндрю, потому что не знала, как ты отреагируешь. Я боялась, что ты либо заберешь его у меня, либо скажешь, что тебе наплевать. Но твоя реакция оказалась чем-то средним, вообще не понятным. Я чувствую себя полной дурой, которая забеременела от человека, которого совсем не знает. И какая-то часть меня сердится, потому что на уровне женского подсознания мне нужна твоя забота, настоящая забота. Не о сыне, а обо мне. Мне нужно, чтобы ты не оставался безучастным и невозмутимым.
Они стояли молча и смотрели друг на друга, пока напряжение, витавшее в воздухе, не стало невыносимым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31