Он подозревал, что Себастиан, скорее всего, оплатит этот инвойс молча, поскольку он занял место Фелипе. Но все-таки ему было очень интересно, поднимет Себастиан шум или нет.
Черная «ауди», принадлежащая «М &Х», свернула на дорогу и на десять минут застряла в пробке около Брикстона. Была половина девятого утра, но воздух прогрелся уже до двадцати градусов. Фелипе не выносил жару, к тому же, в отличие от жары средиземноморской, она была индустриальной и грязной. Жаль, что он не в своем «ровере» с кондиционером. Остановив машину у газетного киоска, он купил бутылку воды, а заодно и «Файнаншел таймс» и «Дейли мейл» — посмотреть котировки своих акций и гороскоп. И в той и в другой прогнозы были хорошие.
Должность позволяла Фелипе иметь собственное парковочное место. Припарковавшись и закрывая дверь «ауди», он услышал женский голос с шотландским акцентом.
— Доброе утро, Фелипе! — Голос принадлежал Джейн Уорд, региональному менеджеру «М & X».
— Доброе утро, мисс Уорд! Как вы себя чувствуете в это прекрасное утро?
— Очень хорошо, спасибо, Фелипе. Хотя не уверена, что мне нравится эта жара.
Фелипе не переставала удивлять эта способность англичан постоянно жаловаться на погоду. Слишком жарко, слишком холодно, слишком ветрено, слишком душно, слишком мокро или слишком сухо — неиссякаемый источник для бесполезных разговоров.
— Уверен, в Испании гораздо жарче.
— О, тут ты прав, Фелипе. Когда снова улетаешь? Фелипе придержал для нее дверь в приемную.
— Спасибо.
— Я не уверен, Джейн, но, пожалуй, скоро полечу на Ибицу. На прошлой неделе я был на Тенерифе.
— Ну и как?
— О, лучше Ибицы для меня ничего нет. — Он посмотрел на секретаршу. — Есть что-нибудь, Аманда?
— Вас просил позвонить Луис в «Вьяхес диаманте» на Ибице, — ответила очкастая блондинка.
— Фелипе, дорогой, — засмеялась Джейн, — Ибица — твоя судьба. Увидимся позже.
— Да. Пока, Джейн.
Фелипе повернулся и пошел в направлении, противоположном его офису. Что она имела в виду? Возможно, ничего, но не становится ли ассоциация его с Ибицей слишком явной? Он никогда не понимал, как относиться к Джейн. Она была из тех людей, которые ведут себя так, будто знают что-то, чего не знаешь ты.
Ходили слухи, что она тайно встречается с Себастианом Хантером. Это добавляло ей еще больше загадочности. Все гиды были без ума от нее, но Фелипе явно не нравилось, что она влияет и на директора компании. Он был выше ее по служебной лестнице, но Себастиан Хантер обладал большей властью, и, если они действительно были любовниками, тогда Джейн имеет больше влияния, чем ей положено на ее должности.
Фелипе открыл дверь в свой кабинет. Ему нравилось темное дерево и классическая английская мебель. В кабинете доминировала кожа: кожаное директорское кресло, стоящее за письменным столом с кожаной поверхностью, на котором аккуратной стопкой лежали записные книжки в кожаных обложках. Возле окна стояла красивая честерфилдская кушетка, которая делила пространство с маленьким столиком с факсом на нем. На окне были венецианские шторы, на столе — золотисто-зеленая лампа, на полу — дорогой ковер. Был даже маленький бар с хрустальными бокалами и различными напитками, купленными в дьюти-фри во время бесчисленных поездок за границу. На всех поверхностях стояли дорогие безделушки, а в углу тикали часы, принадлежавшие его деду. Несмотря на то что комната была небольшой, в ней царили уют и идеальный порядок, выдающие в хозяине очень аккуратного человека. Фелипе на самом деле был единственным из директоров, кто озаботился обстановкой своего кабинета на собственные деньги. Роскошь его кабинета превосходила даже кабинет главы компании. Появление всех этих дорогих вещей он объяснил так же, как и дом в Далвиче, — наследство от богатых родственников. Он сказал коллегам, что в доме мало места и что гораздо выгоднее обставить ими офис, чем платить за хранение.
Перед тем как позвонить Луису во «Вьяхес диаманте», Фелипе закрыл дверь своего кабинета. «Вьяхес диаманте» были местными агентами на Ибице, работающими на «М & X», и, кроме всего прочего, через них Фелипе резервировал все гостиницы и квартиры для отдыхающих, покупавших путевки в представительстве «М & X». С Луисом он разговаривал по-испански. Никто не знал, что они были знакомы уже тридцать лет. Они встретились в мадридском колледже, подружились и часто навещали друг друга. В последние годы они вели дела вместе, и их личные отношения стали еще более крепкими, особенно после того, как Луис развелся с женой.
Фелипе жил в Англии уже более двадцати лет, восемнадцать из которых он был женат на англичанке Розмари. Его английский был практически безупречен, и он взял из этой культуры то, что считал лучшим. Его можно было охарактеризовать словами «вежливый» и «очаровательный». Однако его английские знакомые были бы удивлены, узнав, что на своем родном языке он говорит на региональном диалекте, который большинство испанцев определяли как уличный. Лет в двадцать он уехал в Англию и начал там новую жизнь. У него не было времени на улучшение своего родного языка, который не шел ни в какое сравнение с его прекрасным английским.
Закончив говорить по телефону, он достал из кармана инвойс, готовый вручить его Себастиану для оплаты. Инвойс был из «Чемберлен-клиник». В нем не указывался диагноз. Фелипе загасил наполовину выкуренную «Дукадос» в мраморной пепельнице и направился в кабинет Себастиана. Дойдя до его двери, он заметил, что она слегка приоткрыта. Он открыл ее пошире и посмотрел, есть ли кто в кабинете. В этот момент по коридору проходила Джейн Уорд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117