Там они бы все время цеплялись за берег. Вот почему они живут только в море.— А большие — это какие?— Метров тридцать в длину. Вот как отсюда до стены. А высотой с дом.— А где они живут?— В океане. Ты уже когда-нибудь слышал это слово?— Нет. У меня ноги болят.— Это не беда. Мы прошли почти половину. А теперь слушай, я расскажу тебе, что такое океан.Случайно в одной из детских книжек, которые купил Арон, на картинке был изображен кит. * * * Но себе Арон сказал, что нельзя долгое время пробавляться чудесами вроде океанов и китов, что чудеса это лишь малая часть их бесед. Марку куда нужней цель и образец для подражания, ибо ему необходимо выздороветь изнутри, необходимо почувствовать аппетит к выздоровлению, и он, Арон, должен пробудить этот аппетит.Ну, насчет цели долго ломать голову не приходилось, он и по сей день убежден в том, что не бывает целей более бессмысленных, чем те, которые скрыты в туманной дали. Такие, по словам Арона, лишь расслабляют человека, а у Марка могла быть только одна цель: выздороветь и перебраться домой. Итак, Арон во всех красках расписывал ближайшее будущее сына, рассказывал о походах в зоопарк, в кафе-мороженое и кино, специально перечислял всяческие удовольствия и развлечения, но говорил и о занятиях в школе, изображал школу как своего рода забавное устройство, которое может открыть путь к одной из величайших радостей — к радости познания.Размышления над образцом для подражания заставили Арона немало поломать голову. Он долго колебался, не зная, где его отыскать и чтоб обязательно был мужчина. Это должен быть человек достаточно представительный и в то же время понятный Марку. Найти такого в окружении сына ему не удалось. В результате у него остались две кандидатуры, из которых Арону и предстояло выбирать. Одним был выдуманный человек по имени Анатоль. Такого можно было без труда наделить всеми свойствами и достоинствами, которые представлялись желательными из педагогических соображений. Чтобы он мог сказать: храбрый, как Анатоль, приветливый, как Анатоль, умный, как Анатоль. А был этот Анатоль старый приятель, во время войны они потеряли друг друга. Вторым же кандидатом на эту-роль был сам Арон, на него в конце концов и пал выбор. При этом он, конечно, учитывал, что этот образец не должен подвергаться проверке, а за ним Марк может постоянно наблюдать, особенно когда переберется из детского дома к себе домой, словом, Арон отлично понимал, в какую авантюру ввязывается. Однако его риск оказался не таким уж и большим, как я, может быть, вообразил поначалу, ибо, по сути, вторым кандидатом был вовсе не сам Арон, а тот человек, которым он некогда мог быть. И этого человека Марк, разумеется, видеть не мог.Короче, Арон решил, что все таланты и способности, которыми он в противном случае украсил бы некоего Анатоля, вполне сгодятся и ему самому. Вдобавок он полагал, что столь долгое присутствие образца может только пойти на пользу Марку и послужит для него положительным примером. (Арон настойчиво подчеркивает, что отнюдь не тщеславие подтолкнуло его к подобному решению, хотя, спору нет, без него здесь тоже не обошлось. Но прежде всего он руководствовался трезвым расчетом.)Первая история о себе в этой непривычной роли поведала Марку о том, как Арон, тринадцати лет от роду, с превеликой энергией и терпением одолел скверную болезнь. Как он точно выполнял указания врача и родителей, но не потому, что боялся наказания, а потому, что понимал их необходимость. Как он убеждал себя, что речь идет именно о его интересах и ни о чьих больше, потому что не другие, а именно он рисковал своим здоровьем. Это было замечательное время, которое он провел в постели, лишенный всех радостей жизни: походов в кино, посещений зоопарка и кафе-мороженого. Арон вовсе не надеялся в два счета сделать из Марка другого человека, он скорее рассчитывал на постепенные перемены, и тем больше была его радость, когда в свой очередной приезд он услышал от сестры, что Марк теперь безропотно глотает рыбий жир. Он даже усомнился, а смог бы его знакомый Анатоль добиться таких же неожиданно быстрых успехов. * * * Однажды под вечер, в феврале, вспоминает Арон, он как обычно сидел над своими бухгалтерскими книгами, когда домой вернулась Паула. Непривычно рано, обычно она приходила часа на два позже. Арон сразу увидел: произошло нечто неожиданное. Она прямо в пальто села за стол и даже не поцеловала его, как всегда. Он терпеливо ждал объяснений, но Паула упорно молчала, словно человек, который не знает, с чего начать. Он спросил у нее: «Что случилось?»Паула продолжала молчать, так что он даже подумал, уж не связано ли ее преждевременное возвращение с нездоровьем, он припомнил загадочные таблетки и встал, чтобы принести из кухни стакан воды. Тут наконец она открыла рот: «Не уходи. Я уволилась из „Джойнта“».Не такая уж и потрясающая новость, подумал Арон, скорее даже приятная, хотя, если судить по лицу и поведению Паулы, она придерживалась другого мнения. Он бы с радостью сказал: «Невелика беда», — и дотронулся бы до ее подбородка, но она снова погрузилась в молчание, причем такое растерянное молчание, что он предпочел вздохнуть в знак солидарности. Ни о каких финансовых проблемах у них и речи быть не может, сказал себе Арон, единственная проблема, которая им грозит: чем Паула займет теперь свои непрерывно свободные дни? У нее появится больше времени для него, Арона, времени для Марка, который скоро к ним переберется, она займется тем, что ей нравится, либо у нее появятся новые интересы, ну а на худой конец и поскучает немножко. Она лучше приспособится к его представлению о том, что такое семья, она будет жена и мачеха, ее сиюминутное настроение скоро пройдет — радужная картина будущего.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78