На груде камней у дороги красовалась алая табличка "Форт Уолтерс". За ней высился флагшток. Каждый день неукоснительно Эми поднимала американский флаг.
Эми возилась в саду, одетая в рубашку покойного Билла. Билл собственноручно провел воду с гор в огород, чтобы у Эми были свои персики и овощи.
- Эми, - приступился к ней Рольф, - Хетти вернулась из больницы и живет совсем одна. Ни у тебя, ни у нее нет родных. Не стану ходить вокруг да около, спрошу напрямик: почему бы вам не поселиться вместе?
Облик Эми отличала особая хрупкость. Она купалась в озере зимой, варила себе овощные супы, играла для себя вальсы на стоявшем рядом с дровяной плитой рояле, читала детективные романы, пока наступившая темнота не вынуждала ее отложить книгу, - в результате такой жизни она от всех обособилась. При видимой хрупкости она обладала редкостной твердостью, ее нельзя было ни поколебать, ни растрогать. Неординарное сочетание.
- Джерри, мы с Хетти совсем разные, - сказала Эми. - И ей мое общество будет не по вкусу. Пить с ней я не могу. Я спиртного в рот не беру.
- Правда твоя, - сказал Рольф и вспомнил, что Хетти все равно - что Эми есть, что ее нет. Сказать же Эми, что она помрет в одиночестве, у него не повернулся язык. В этот день в иссохшем небе ничто не предвещало дождя, и в лице Эми ничто не предвещало смерти. В ней была умиротворенность, казалось, ее питают какие-то чистые токи, которые еще долгие годы будут поддерживать в ней жизнь.
Рольф сказал:
- Мало ли что может случиться с такой женщиной, как Хетти, в этом ее голубом доме, и никто не узнает.
- Что правда, то правда. Она не способна о себе позаботиться.
- Да она не может. У нее рука не зажила.
Эми не сказала, что ей жаль Хетти. Вместо этого она помолчала, и не исключено, что так она выразила сочувствие. А чуть спустя сказала:
- Я могу приходить к ней на несколько часов в день, но ей придется мне платить.
- Но, Эми, ты же не хуже меня знаешь, что у Хетти нет денег - у нее, кроме пенсии, практически ничего нет. Только дом.
Не успел он договорить, как Эми выпалила:
- Я за ней буду ходить, если она согласится оставить мне дом.
- В смысле - в твоих руках? - сказал Рольф. - Чтобы ты вела хозяйство?
- В завещании. Чтобы он перешел ко мне.
- Да ты что, Эми, зачем тебе ее дом? - сказал он.
- Дом станет моим, только и всего. Я буду владеть им.
- А не оставить ли тебе по завещанию "Форт Уолтерс" Хетти? - сказал он.
- Ну нет, - сказала она. - С какой стати? Я же не прошу Хетти мне помогать. Я не нуждаюсь в помощи. А Хетти как была горожанкой, так горожанкой и осталась.
* * *
Рольф не решился донести эти условия до сведения Хетти. Он никогда не упоминал при ней о завещании - на это у него ума достало.
Пейс, напротив, был вовсе не склонен щадить Хетти. К середине июня Хетти начала что ни день наведываться к нему в бар. На нее навалилось столько проблем, что ей не сиделось дома. Однажды Пейс вошел в бар - он только что кончил набивать смазкой ступицы прицепа - и, обтирая изгвазданные в машинном масле руки, сказал как всегда без обиняков:
- Хет, что, если я буду выплачивать тебе по пятьдесят монет в месяц всю оставшуюся жизнь, что ты на это скажешь?
Хетти потягивала свой второй в этот день коктейль. В баре она делала вид, что не превышает свою норму; однако уже с некоторых пор попивала дома. Один коктейль до обеда, один - за обедом, один - после. Она распустила было лицо в улыбку, ожидая, что Пейс, как обычно, отмочит что-нибудь веселое. Но он натянул ковбойскую шляпу с лихо загнутыми полями на уши, как квакер, и набычился - верный знак, что он не шутит.
Она сказала:
- Оно бы недурно, но что за этим кроется?
- Ничего, - сказал он. - Мы вот как сделаем. Я тебе плачу пятьсот долларов наличными и пятьдесят в месяц пожизненно, а ты разрешишь мне размещать у тебя на ночь моих гостей и оставишь дом по завещанию.
- Ты что это такое предлагаешь? - Хетти изменилась в лице. - Я думала, ты мне друг.
- Больше тебе не предложит никто, - сказал он.
День выдался знойный, но до сих пор Хетти это не тяготило. В голове туманилось, и тем не менее она блаженствовала - готовилась насладиться наступающей прохладой; но тут до нее дошло: раз эта вопиющая жестокость и несправедливость только и ждали, чтобы обрушиться на нее, чем пережить такое разочарование, лучше ей было умереть в больнице. Она крикнула:
- Вам всем не терпится выжить меня отсюда. А тебя, Пейс, хлебом не корми, только дай кого обжулить. Господи! Да я тебя насквозь вижу. Нет уж, найди кого другого. Почему вдруг ты решил обжулить именно меня? Чтобы далеко не ходить?
- Ну что ты, Хетти. - Теперь уже Пейс поостерегся переть напролом. Это же всего-навсего деловое предложение.
- Почему бы тебе, раз уж ты мне такой друг, не отдать за меня кровь в банк?
- Видишь ли, Хетти, ты пьешь без меры, да и в любом случае тебе никоим образом нельзя было садиться за руль.
- На меня напал чих, и тебе это отлично известно. Авария произошла, потому что я чихнула. И всем это известно. И дом я тебе не продам. Лучше пожертвую его прокаженным. С тебя станется вынудить меня уехать, а потом ни цента мне не послать. Ты всем зажиливаешь плату. В городе тебе больше не отпускают товар оптом, ты у всех вышел из доверия. У меня возникли затруднения - и только, всего-навсего затруднения. Я не устану повторять, что единственное место в мире, где я чувствую себя как дома, - здесь; здесь мои друзья, здесь всегда дивная погода и озеро - красивее не сыщешь. Все так, и тем не менее будь он неладен, наш окаянный пустынный край. Он, как и ты, не знает жалости. Но - попомни мои слова - я дождусь того дня, когда шериф заберет твоих лошадей!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15