После второй операции у нее помутился рассудок. На ее кровати пришлось поднять сетку: в помрачении Хетти бродила по палатам. А когда ее запирали, поносила сестер:
- Не для того у нас, суки вы позорные, демократия, чтобы людей без суда в тюрьму сажать.
Ругаться она научилась у Уикса.
- Он был сквернослов, - рассказывала она. - И я сама не заметила, как набралась от него.
Еще несколько недель в мыслях у нее был сумбур. Когда она спала, жизнь из ее лица уходила: щеки вздувались, большой рот, с ухмылкой от уха до уха, собирался в оборочку. При виде ее у Хелен вырвался вздох.
- Не связаться ли нам с ее семьей? - спросила Хелен врача.
У него была загрубевшая белесая кожа. Копна темно-рыжих, очень сухих волос. Он порой считал нужным объяснить пациентам: "Во время войны я перенес тропическую болезнь".
Врач спросил:
- А есть и семья?
- Старики братья. Дети дальних родственников, - сказала Хелен.
Она пыталась сообразить, кого призовут, когда она сама сляжет - в ее возрасте этого следует ожидать. Рольф позаботится, чтобы за ней был уход. Наймет сиделок. Хетти это не по карману. Ей и так уже пришлось потратиться не по средствам. Одна трасткомпания в Филадельфии выплачивала ей в месяц восемьдесят долларов. Имелись у нее и крохотные сбережения в банке.
- Смахивает на то, что оплата ее долгов ляжет на нас, - сказал Рольф. - Если только не приедет ее братец из Мексики. Не исключено, что нам придется вызвать кого-то из этого старичья.
* * *
В конце концов к родственникам обращаться не пришлось - Хетти пошла на поправку. И со временем стала узнавать посетителей, хотя голова еще не прояснилась. Из того, что случилось, она мало что помнила.
- Сколько литров крови мне перелили? - с этим вопросом она приставала ко всем. - Я вроде бы помню пять, шесть, восемь переливаний. При дневном свете, при электрическом. - Она пыталась выдавить улыбку, но приятное выражение не давалось - она не владела лицом. - Как я заплачу за кровь? вопрошала она. - Литр стоит двадцать пять долларов. Те деньги, что у меня имелись - а их и было немного, - чуть не все вышли.
Кровь стала темой всех ее разговоров, главной ее заботой. Кто бы ни навещал ее, она заводила свое:
- ...пришлось всю-всю кровь заменить. В меня вливали кровь ведрами. Ведрами. Надо надеяться, что кровь была не порченая.
И хотя силы к ней не вернулись, она скалилась и смеялась по-прежнему. Вот только смех чаще перемежался свистом: болезнь сказалась на бронхах.
- Ни курить, ни надираться ей нельзя, - сказал Хелен врач.
- Уж не думаете ли вы, доктор, - спросила Хелен, - что она переменится?
- И тем не менее мой долг предупредить вас.
- Хетти вряд ли сочтет соблазнительной перспективу трезвой жизни, сказала Хелен.
Муж ее засмеялся. Когда Рольф заходился смехом, один глаз у него слепнул. Сплюснутая ирландская моська наливалась кровью; спинка острого носишка белела.
- Тут мы с Хетти два сапога пара, - сказал он. - Она пить не перестанет, пока не сопьется вчистую. И если бы воду на озере Сиго претворили в виски, Хетти легла бы костьми, но разобрала бы свой старый дом на доски, чтобы построить плот. И поплыла бы, закачалась на алкогольных волнах. А раз так, что толку призывать ее к трезвости?
Хетти тоже признавала их сходство. Когда Рольф пришел ее проведать, она сказала:
- Джерри, по-настоящему я могу обсудить мои неприятности только с тобой. Как мне раздобыть деньги? У меня есть хотчкисовская страховка. Я каждый месяц вносила по восемь долларов.
- Она тебе мало что даст, Хет. Ты не член Синего креста*.
* Синий крест - неприбыльная страховая организация, возмещающая расходы на операции и т.п. членам, постоянно уплачивающим взносы. (Здесь и долее примеч. переводчиков.)
- Я перестала платить взносы лет десять назад. А что, если попробовать продать что-нибудь из моих ценностей?
- Какие еще у тебя ценности? - спросил Рольф. От смеха глаз у него почти закрылся.
- Да ты что, - взвилась Хетти. - У меня их хоть отбавляй. Во-первых, прекрасный персидский ковер, который мне оставила Индия, - ему цены нет.
- Он весь в дырах, Хет, его все эти годы прожигали угли из камина.
- Ковер в отличном, просто отличном состоянии. - Хетти сердито передернула плечами. - Такой прекрасный ковер всегда ценность. А дубовому столу из испанского монастыря три сотни лет.
- За него можно выручить долларов двадцать, и то если повезет. А чтобы увезти его, придется выложить не меньше пятидесяти. Дом - вот что тебе надо продать.
- Дом? - сказала она. Да, такая мысль посещала ее. - За него я могла бы выручить двадцать тысяч.
- Ему красная цена - восемь.
- Пятнадцать... - От обиды голос ее зазвучал с прежней силой. - Индия за два года вложила в него восемьдесят тысяч. И не забывай, что в мире мало есть мест красивее озера Сиго...
- Ну и что с того? От него до Сан-Франциско восемьсот километров с гаком, а до Солт-Лейк-Сити - триста. Кому взбредет в голову поселиться здесь, кроме таких ненормальных, как ты с Индией? Да я?
- Есть нечто, что не измеряется деньгами. Красота.
- Что ты несешь, Хет? Ты в красоте понимаешь как свинья в апельсинах. Точно так же, как и я. Я живу здесь, потому что меня это устраивает, ты потому что Индия оставила тебе дом. И вдобавок как нельзя кстати. Иначе у тебя не было бы ни кола ни двора.
Его рассуждения Хетти оскорбили, более того, напугали. Она примолкла, слова Джерри Рольфа заставили ее задуматься: ведь они были друг к другу привязаны. Джерри не откажешь в здравом смысле, к тому же он высказал то, о чем она и сама думала. Все, что он говорил и о завещании Индии, и о доме, было чистой правдой. Но, убеждала она себя, не такой уж Джерри и всеведущий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15