разве дано человеку добраться до самого корня? Нет конечно, ответила страшная голова и добавила: но он должен пытаться. После этих слов обе головы расплылись и слились в единый лик, исполненный такого равнодушия, которое и бывает только у ангелов. Этот единый лик промолвил: Ефан, сын Гошайи, отправляйся в Аэндор, разыщи там волшебницу и спроси ее о царе Сауле.
Я проснулся весь в поту. Лилит потянулась и сказала заспанным голосом:
— Ты что-то говорил во сне, любимый, только я не разобрала слов.
— А ты уверена, что это были мои слова? Она села на постели, с тревогой взглянула на меня.
Я успокоил ее:
— Ну конечно же, то были мои слова. Ведь наши сны — это мы сами, ищущие своего пути..
Лилит стерла мне пот со лба.
— Моя мать, упокой, Господи, ее душу, — сказала она, — говаривала, будто в наших снах живут прежние Боги, которых больше нет, потому что Господь изгнал их в шеол и приковал там тяжелыми цепями: бога грома и бога леса, бога бушующего моря и бога пустынного ветра, который сжигает человеку грудь, богиню плодородия с набухшим чревом и богиню воды, струящейся с гор, а также духов, бесов и демонов, блуждающих в ночи, и самого Велиара, непотребного сына огня и тьмы бездонной — всех их изгнал Господь, но они возвращаются к нам, чтобы жить в наших снах.
Я вспомнил о двуглавом ангеле, о волшебнице из Аэндора, про которую народ говорил со страхом, и о царе Сауле, приказавшем волшебнице вызвать к нему дух пророка Самуила, но из ужаса, пронизавшего меня насквозь, родилась неутолимая жажда жизни и плотское желание, плоть моя распалилась страс-тью, и вошел я к наложнице моей Лилит.
Узнав о моем желании поехать в Аэндор для выяснения обстоятельств кончины царя Саула, члены царской комиссии по составлению Единственно истинной и авторитетной, исторически достоверной и официально одобренной Книги об удивительной судьбе и т. д. закачали головами, выражая удивление. Священник Садок проворчал, что ничего хорошего из этого не выйдет; мудрый человек не станет будить спящих собак, заметил пророк Нафан; дееписатель Иосафат сказал, что средства казны ограниченны и она не может тратить денег на ведьмовство и заклинание духов, а потому дорожные расходы будут удержаны из моего жалованья; зато Ванея предложил мне для сопровождения небольшой конный отряд. Я поблагодарил за предложение, но намекнул, что люди при виде солдат испугаются, а испуганный человек вряд ли способен восполнить своими рассказами пробелы наших знаний.
Ванея задумчиво прикусил губу, потом сказал:
— Помни, Ефан, в этой стране око закона следит за тобою всюду, где бы ты ни был.
И вот, едва рассвело, Сим и Селеф, мои сыновья, заседлали мне серого ослика, нанятого для поездки; помолившись и поцеловав Есфирь, Олдану и Лилит, я тронулся через северные ворота в путь по направлению к Силому, что находится в земле колена Ефремова.
Ничто так не успокаивает душу, как неспешный шаг ослика по дорогам Израиля. Остались позади шум и суета Иерусалима.
Мимо величаво проплывают холмы, покрывшиеся в эту пору лилиями и фиалками; ягнята выглядывают из-под сосков своих маток; грациозно ступают деревенские женщины, неся на голове корзину или кувшин. Купцы везут свои товары, браня и торопя погонщиков, к ближайшему святилищу бредут паломники со своими убогими приношениями; время от времени протопает военный отряд под яростную ругань сотника на пегом коне. На обочине примостились нищие; они тянут руку за милостыней, жалуясь на свои злосчастия; сказители заманивают слушателей; крестьяне предлагают усталым путникам жареные зерна и кислое козье молоко. А постоялые дворы, набитые потными людьми, провонявшими чесноком и сыром! Свободную комнату? Постель? Может, по-твоему, это дворец мудрейшего из царей Соломона, где у каждого бездельника, чертова сына, есть отдельная комната с коврами, подушками и всяческой языческой роскошью? Заходи погляди сам, люди на полу лежат, понапихались тут, как рыбины в корзинку, плюнуть некуда. Ночь, говоришь, настает? Дороги небезопасны? Дорога, чудак, небезопасна с тех пор, как праотец наш Авраам ушел по ней из Ура халдейского, а ночь следует за днем с тех пор, как Господь отделил свет от тьмы, все это никому не ново, сам знаешь, ты ведь, судя по тебе, достаточно пожил на белом свете. Что, что? О, да осыплет Господь Своими милостями и тебя, и жен твоих, и чад твоих, рожденных или нерожденных! Да продлятся дни твои! Чего ж ты сразу не достал кошелек из-за пояса? Я-то принял тебя за голодранца, который день-деньской гнет хребтину, чтоб заработать себе на кусок хлеба, только и корка у него не всегда бывает. Сейчас растолкаю этот сброд, освобожу местечко, вот тут — уютный уголок. На пятна по стенке не обращай внимания, всех клопов уже передавили. Зато вечерком сюда заглянут танцовщицы-моавитяночки, груди во!
— двумя руками не обхватишь, а задницы круглые да крепкие, и все это поигрывает; бывает, силач так могутен, что кулаком быка свалит, а увидит эдакие прелести и сам в обморок падает от чувств. После танцев выбирай себе любую по вкусу, пригласишь ее выпить, так она даст тебе убедиться, что все в ее прелестях без обмана, без подделки, как Господом создано. А серого ставь за дом, в хлев. Сено входит в плату за ночлег только уж денежки вперед пожалуй, господин хороший.
Слава Богу, на пятый день путешествия я прибыл в Аэндор, а по пути помолился на могиле Иосифа в земле Манассийской, побывал в Ен-Ганниме земли Иссахаровой, пересек долину Изреель, при этом двигался все время навстречу солнцу, оставляя Гелвуйские горы по правую руку; последнюю ночь я провел в Сунаме, откуда родом красавица Ависага, которая ходила за Давидом, когда он состарился и никак не мог согреться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82