Большинство наших соседей сидели вообще без работы и зимой, и осенью, а летом тем более. Надо будет отправиться на юг и подыскать что-нибудь там. Непонятно, правда, где я буду жить.— А потом? — тихо спросила Элен — Когда ребенок родится? Что потом, Крис?Когда я вернулся домой, отец и Гай сидели вместе на диване в гостиной и рассматривали старые фотографии. В основном, это были фотографии бабушки и дедушки, которые умерли еще до того, как я родился. Там были и детские снимки отца. Я плюхнулся в кресло и вяло смотрел, как они разбирают пыльные коробки. Отец рассказывал Гаю истории, связанные с тем или иным снимком, мы их все уже по несколько раз слышали. Их голоса доносились откуда-то издалека; я то дремал, то засыпал, то опять просыпался. Я бы давно заснул, если бы не их болтовня.— Смотри-ка, а вот тут мы с Крисом — просто одно лицо, — сказал отец. — Крис, хочешь поглядеть, каким я был в твоем возрасте?Мне ни на что не хотелось глядеть. Даже глаза открывать не хотелось. Гай подполз ко мне и подергал за плечо. Я прекрасно знал, какую фотографию отец имеет в виду, мне даже не надо было глаз для этого открывать. Это фотографию снимал дедушка: отец в военной форме, подстриженный «под ежик», с бравым выражением лица, уходит на военную службу. Действительно, он здесь как две капли воды похож на меня. Раньше, когда я смотрел на эту фотографию, мне казалось, что отец на ней уже взрослый. А теперь я видел, что он такой же мальчишка, как и я, с юношеским лицом и застенчивой улыбкой.— Ты воевал с немцами? — спросил Гай.— Что ты, какое там воевал! — ужаснулся отец. — Я все-таки не такой старый. И неужели ты думаешь, что я бы вот так стоял — рот до ушей, если бы знал, что меня посылают на эту мясорубку?Он потянулся ко мне и забрал фотографию обратно. Замечтавшись, отец поглаживал ее пальцами, словно надеясь дотронуться до лица этого молодого юноши в военной форме.— Сам себя не могу представить! — засмеялся он. — Другая жизнь. Наверное, я считал себя тогда властелином мира, как вот Крис.Я закрыл глаза.— Только у тебя сейчас, Крис, шансов в сто раз больше, чем было у меня, — продолжал отец. Не в силах больше слушать, я вновь отдался убаюкивающим волнам сна. — Смотри, не растеряй их. А то потом не наверстаешь.Здравствуй, Никто.Когда она вернулась от тети Пат, моя мама, которая твоя бабушка, даже не взглянула на меня, словно мы не знакомы. Я сидела в кухне и ждала ее возвращения, а когда услышала, что к дому подъехала машина, пошла и открыла ей дверь. Я привела себя в порядок, чтобы ей было приятно на меня смотреть, и заварила чай. Но она прошла мимо и направилась прямо к себе наверх. Уже с лестницы она сказала мне, не оборачиваясь:— Элен, ты меня очень серьезно подвела.Вот и все. Что ж поделаешь, кого-то я должна была подвести.Отец вошел следом, бренча ключами от машины. Он встревоженно взглянул на меня и направился в соседнюю комнату, где его ждало фортепиано. Видно, решил, как всегда, отгородиться от неприятностей своей музыкой. Я поспешила следом и опередила его, усевшись на фортепьянный стульчик.— Что она сказала? — спросила я отца.— Мама очень расстроена, Элен.— Ясно, что она расстроена, но что она решила? Позволит она мне здесь оставаться?— Бог с тобой! — отец всплеснул руками. —Не выкинет же она тебя на улицу!— То есть позволит ли мне с ребенком жить здесь?— Милая, неужели ты действительно решила его оставить? — умоляюще посмотрел на меня отец.Я почувствовала, как на меня накатывает удушливая волна, и понимала, что если я сейчас заплачу, то это надолго, успокоиться уже не получится. Рыдания уже подступали к горлу, и, развернувшись на стуле, я открыла крышку фортепиано и начала играть. Разговоры все равно не помогут. Я понимала, что поступаю точно так же, как отец поступил бы на моем месте, но меня это уже не смущало. 'Я просто ничего не могла с этим поделать: музыка жила во мне, вот как ты живешь, мой милый Никто, в ней была моя кровь, мое дыхание. Я не знала, что я играю, импровизация лилась сама собой, голос отца звучал где-то далеко-далеко, по ту сторону океана музыки.— А я бы отдал все на свете — абсолютно все, чтобы учиться в музыкальном колледже. Понимаешь ты это или нет?В жизни не слышала, чтобы отец говорил с таким гневом в голосе. Или это была горечь?Но мне было все равно. Темные мрачные аккорды падали в колодец моей души.— Ты не имеешь права бросать свою жизнь на ветер! МАЙ С этого дня мы с Элен использовали каждую возможность, чтобы побыть вместе. Мне кажется, что неделя после того, как она сбежала из больницы, была для нас самой счастливой неделей. Мы словно слились воедино и делили пополам все наши каждодневные радости и горести. Прошлое и будущее словно перестали существовать для нас.— Что же нам все-таки делать? — спрашивала меня порой Элен, или я задавал ей этот вопрос, но ответ оставался прежним. Мы ничего не знали, вселенная казалась нам слишком огромной и хаотичной, чтобы пытаться управлять ею.— Но что бы ни случилось, мы будем вместе.Мне так и не позволили приходить к ним в дом, звонить Элен тоже было бесполезно. Но мне хотелось как можно больше быть рядом с нею. Вот почему, встретив однажды по дороге из школы ее брата, Робби, я попробовал подкупить его, чтобы он передал Элен мое послание. Сначала он вел себя осторожно, судя по всему, миссис Гартон снабдила его особыми инструкциями на мой счет.— А я тебе за это дам батончик «Марс». — Такое предложение его немного смягчило. — Понимаешь, Робби, это действительно очень важное секретное задание. Кроме тебя, никто с ним не справится.Я просил ее встретиться со мной на железнодорожной станции 15 мая в восемь часов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52