— Я что-то устал. Может, расскажу своими словами, а ты потом коротко изложишь?
— Хорошо, изложу коротко, — кивнул Рубашкин и выключил стоявший перед Талановым диктофон.
— По 213-му округу, охватывающему территорию от Фонтанки до Лиговки и от улицы Жуковского до Невского, выдвинуто 10 кандидатов. О двух врачах из института нейрохирургии я почти ничего не знаю, и они пока никак не проявились. Остальные семь в общем сдвинуты вправо. Крайний — некий Козлов от небезызвестного объединения «Отечество», которое раздувает гражданскую и национальную рознь, сеет вражду и недоверие. «Отечество» — это отколовшаяся часть «Памяти», там вожаки что-то не поделили, а по сути — те же фашисты. Несколько человек так или иначе представляют нынешние власти: исполком и райком. Так, что на левом, демократическом краю политического спектра я практически один.
— А кого ты считаешь главным конкурентом?
— Судя по активности в округе, борьба будет идти между мной и Яковлевым. Он неглупый и по-хорошему амбициозный человек, работает главным инженером ТПО «Жилищное хозяйство», раньше был зампредом Дзержинского райисполкома…
— Это у него был какой-то скандал с перепродажей автомашин? — спросил Рубашкин.
— У него, — подтвердил Таланов.
— Так чего же ты темнишь? Расскажи об этом и от твоего конкурента мокрого места не останется.
— Сразу видно, что ты, Петя, не политик. Запомни, что в политике действие всегда вызывает противодействие. Вмажешь в лоб, сам по лбу и получишь!
— Не понимаю, чего ты осторожничаешь? — воскликнул Рубашкин.
— По всем опросам выходит, что я его опережаю. Но если мы завалим Яковлева, то неизвестно, кому пойдут его голоса. К тому же он мужик неплохой, ведет себя корректно. Про машины я намекнул, не называя его фамилии. Поэтому, если он задумал против меня пакость, то остережется. Очень прошу: не педалируй, как говорит твой музыкальный друг Горлов.
— Не он музыкальный, а его жена, — сказал Рубашкин и широко зевнул. — Поздно, спать пора.
— Обязательно надо вставить про мое отношение к жилищному вопросу, — поднимаясь, сказал Таланов. — Цифры я тебе давал раньше. Помнишь: в 70-м году строили 13 новых квартир на 100 тысяч жителей, а в 85-м — всего 4. Обязательно вставь, что программа «Жилье-2000» — пустая декларация. Вроде того, что обещал Хрущев: мол, в 1980 году нынешнее поколение будет жить при коммунизме.
— Еще бы не помнить! Учительница спрашивает: «Верите ли вы, дети, что мы будем жить при коммунизме?» У самой чуть ли не слезы от счастья, а я возьми и брякни: «Не верю!» Так меня чуть из школы не выгнали, хотели в аттестат четверку по поведению влепить — это похлеще волчьего билета, ни в один институт близко бы не подпустили. Отец еле-еле уговорил, чтобы мне жизнь не портили, поскольку молод еще и глуп, — сказал Рубашкин.
— В таком духе и напиши, — надевая пальто, сказал Таланов. — Только без четверки по поведению. Я в школе отличником был и комсомольским активистом.
Рубашкин не успел лечь, как зазвонил телефон.
— Петр Андреевич, это Мигайлин. Таланов у вас?
— Только ушел, — сухо ответил Рубашкин.
— Тогда сообщу вам две новости — хорошую и плохую.
— Давайте! — сказал Рубашкин и зевнул, едва успев закрыть трубку ладонью.
— Звонил Болтянский: горисполком аннулировал разрешение на предвыборный митинг.
— Ну и черт с ним, без горисполкома проведем, — ответил Рубашкин.
— Вторая новость — хорошая, — сказал Мигайлин. — Через три дня в Ленинград приедет Борис Николаевич Ельцин.
— Это замечательно! — сразу оживился Рубашкин. — Надо срочно оповещать людей. Весь город придет, чтобы послушать Ельцина!
— Вы имеете в виду на митинг?
— Конечно, куда же еще!
— Не получится! Ни Ельцин, ни Собчак не согласятся выступать на несанкционированном митинге. Представьте, какой будет резонанс, если возникнут беспорядки.
— Никаких беспорядков на наших митингах никогда не было, — возразил Рубашкин.
— А если Обком организует провокацию? Например, развернут рядом свободную торговлю водкой, якобы от кооператива. Вмешается милиция…
— Пожалуй, вы правы. Митинг придется перенести и все силы бросить на организацию встреч в трудовых коллективах, — подумав, согласился Рубашкин.
— Болтянский считает, что надо собрать утром Координационный совет и принять решение. Вы, Петр Андреевич, согласны?
— Я член редакционной комиссии, а не Координационного совета. Так что за мной только совещательный голос. Но в принципе — одобряю.
— Тогда до завтра, Петр Андреевич! — вежливо пожелав спокойной ночи, Мигайлин повесил трубку.
* * *
Сурков снял трубку на особом, Смольнинском пульте: звонил Гидаспов, звонил сам, минуя помощников.
— Хочу, Алексей Анатольевич, посоветоваться, — не поздоровавшись начал он. — Недавно из Москвы звонил Собчак. Я с ним, конечно, говорить не стал, но он передал через референта, что к нам едет Ельцин, и просил, чтобы мы не слишком препятствовали его визиту. Что вы об этом думаете?
— Думаю слухов о приезде Ельцина не опровергать, наоборот всячески им способствовать, чем собственно и занимается вверенное мне Управление, — Сурков едва удержался, чтобы не засмеяться — он знал, что смеяться вслух полезно для здоровья и старался смеяться, когда его никто не видел. Но сейчас он только улыбнулся краем рта.
«Лучшего подтверждения успешно проведенной операции и вообразить нельзя», — подумал он.
— Но зачем нам здесь нужен Ельцин? Опять начнутся разговоры о митингах, — огорчился Гидаспов.
— Разговоры о митинге, Борис Вениаминович, — это далеко не то же, что сам митинг.
— Вы хотите сказать, что…
— Именно так, Борис Вениаминович!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168