ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
«Говорят, партаппарату вновь повысили зарплату. Нам дороже с каждым днем аппарат и все кто в нем!».
Все это — ложь. Во-первых, оклады партийным работникам не повышали уже три месяца. Во-вторых, издевательское «нам дороже…». Ведь каждый нормальный советский человек действительно дорожит своими избранниками потому, что твердо знает: в партийные и советские органы попадают лучшие из лучших, а если кое-где порой и просачиваются недостойные, то от них быстро избавляются.
"Пора наконец занять рубежи, отступать за которые никому непозволительно, — водя по щеке бритвой, размышлял Котов. — Надо смело и решительно бороться за умы и души человека. Каждой бессовестной и грязной листовке противопоставлять десятки, сотни образцов массовой пропаганды и наглядной агитации. Например, эскиз плаката, который принесли вчера на утверждение. Крупным планом — умный и волевой руководитель с партбилетом в руке, а по левому верхнему углу броско: «Член я партии, слуга и сын народа! Неколебим я в преданности ей!»
Котов даже пропел на разные мотивы, то повышая, то понижая голос, но, повторив в третий раз, вдруг спохватился: "Почему ЕЙ, то есть партии? Это, конечно, правильно, очень правильно, но там говорится и о народе: «слуга и сын народа». Значит, нужно писать: «ИМ! Неколебим я в преданности ИМ!» Только так надо в данном контексте — еще раз напомнить простым людям о том, что именно ПАРТИЯ — истинная защитница и надежда народа!
«А Шилов пропустил слово „ей“. Бездарь! Ни до чего сам не додумается. Никому нельзя доверять, всех поправлять надо», — рассердился Котов. — «Что касается пакостников, которые уродуют архитектуру, то их давно пора сажать! Хватит им стенки марать! На стройках народного хозяйства рабочих рук не хватает. В трудовых лагерях научат грамоте и культуре. Надо бы по душам поговорить с Коршуновым. Он мужик информированный и неглупый, поможет сориентироваться», — думал Котов.
Если бы Виктор Михайлович верил в телепатию и обладал даром чтения мыслей на расстоянии, то несказанно б удивился.
* * *
Павел Васильевич перешел в осмысленный контакт с окружающей средой сразу и бесповоротно. Мгновенно оценив обстановку, он понял, что до подъема осталось полтора часа, и только после этого вспомнил о вчерашнем разговоре.
«Значит, новое место службы. Хватил отсиживаться в районе — не мой уровень. Но рвать нельзя, на всякий случай нужно хорошо попрощаться с Котовым, зачем врагов наживать, — думал он. — И все-таки жаль, что операцию прикрыли. Разработали замысел, спланировали с большой перспективой и вот — прокол на мелочи. Впрочем, почему на мелочи? В нашем деле мелочей не бывает, да как часто об этом забываем, даже лучшие и толковейшие чекисты иногда забывают и ошибаются. Ошибаются, как минеры — всего один раз!»
И вдруг совсем некстати в голове подполковника отпелась дурацкая частушка, отпелась по-бабьи, с подвыванием и переборами: «Пока связист вертел катушку, чекист имел его подружку!».
От назойливого припева было трудно отвязаться, но он сосредоточился и по счету «три» рывком встал с кровати.
* * *
Час спустя хлопнула неплотно закрытая форточка, и в спальне Рубашкиных загудел ледяной ветер. Катя потянула на себя одеяло, но через несколько минут снова стало холодно.
— Закрой форточку, Петя, — попросила она, но тот что-то пробормотал и повернулся на другой бок.
— Опять нахлестался, бестолочь! — выругалась Катя, но делать было нечего — поворочавшись, она встала и пошла к окну.
— Старуха, дверь закрой! — неожиданно ясным голосом выговорил Рубашкин.
* * *
Горлов встал вместе с Ниной собирать дочку в школу. Только плеснув в лицо холодной водой, он проснулся окончательно.
«Как она сказала? Я тебя так люблю? Да, неважно, что, важно, как!» — думал он и, глядя в зеркало, радостно улыбался.
— Представляешь, папочка, учитель по природе сказал, что за восемь миллионов лет в недрах Земли ничего существенного не произошло, — глотая бутерброд, говорила Маша. — И до сих пор никто не может понять, почему столько времени прошло, а ничего не случилось. Как ты думаешь, разве такое бывает?
— Вполне возможно. Они ведь недра, — рассеянно отвечал Горлов, и видя, что дочь не понимает, пытался объяснить: «Понимаешь, недра — это такие глубины, где никто никогда не бывал. Там нет ни одной живой души, даже червяков, только камни, глина и вода, о кое-где все горит, будто в доменной печи…»
* * *
К тому времени, когда Маша вышла из дому, очистившееся от туч небо налилось густой синевой, а выцветающие от близкого рассвета звезды угасали одна за другой. Заслоненный громадами серых зданий Восток наполнялся алым сиянием, обещая крепкий мороз с колючим и злым ветром. Но Маша не смотрела на небо и не думала о звездах. Тяжелый ранец с учебниками оттягивал спину; она шла, по-старушечьи согнувшись, и, переходя улицу, осторожно дожидалась, пока проедут машины.
Часть 3.
Реализованное наложение
3.1. Выше уровень анализа процессов!
В приемной председателя КГБ было светло и просторно — большой письменный стол помощника с казенной лампой под зеленым абажуром, сбоку — приставная тумбочка с множеством телефонов, на стене — потемневший от времени портрет Ленина, а напротив вдоль всей стены вытянулась линия стульев, обитых бардовым бархатом. Тишину нарушал только постоянный шорох больших, в полтора человеческих роста немецких часов. Каждые четверть часа они гулко отбивали незнакомую мелодию, а когда стрелки сошлись на двенадцати, раздался скрип, со скрежетом распахнулась неприметная дверца, и выскочившее оттуда птичье чучело со вкусом откуковало положенное число раз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168
Все это — ложь. Во-первых, оклады партийным работникам не повышали уже три месяца. Во-вторых, издевательское «нам дороже…». Ведь каждый нормальный советский человек действительно дорожит своими избранниками потому, что твердо знает: в партийные и советские органы попадают лучшие из лучших, а если кое-где порой и просачиваются недостойные, то от них быстро избавляются.
"Пора наконец занять рубежи, отступать за которые никому непозволительно, — водя по щеке бритвой, размышлял Котов. — Надо смело и решительно бороться за умы и души человека. Каждой бессовестной и грязной листовке противопоставлять десятки, сотни образцов массовой пропаганды и наглядной агитации. Например, эскиз плаката, который принесли вчера на утверждение. Крупным планом — умный и волевой руководитель с партбилетом в руке, а по левому верхнему углу броско: «Член я партии, слуга и сын народа! Неколебим я в преданности ей!»
Котов даже пропел на разные мотивы, то повышая, то понижая голос, но, повторив в третий раз, вдруг спохватился: "Почему ЕЙ, то есть партии? Это, конечно, правильно, очень правильно, но там говорится и о народе: «слуга и сын народа». Значит, нужно писать: «ИМ! Неколебим я в преданности ИМ!» Только так надо в данном контексте — еще раз напомнить простым людям о том, что именно ПАРТИЯ — истинная защитница и надежда народа!
«А Шилов пропустил слово „ей“. Бездарь! Ни до чего сам не додумается. Никому нельзя доверять, всех поправлять надо», — рассердился Котов. — «Что касается пакостников, которые уродуют архитектуру, то их давно пора сажать! Хватит им стенки марать! На стройках народного хозяйства рабочих рук не хватает. В трудовых лагерях научат грамоте и культуре. Надо бы по душам поговорить с Коршуновым. Он мужик информированный и неглупый, поможет сориентироваться», — думал Котов.
Если бы Виктор Михайлович верил в телепатию и обладал даром чтения мыслей на расстоянии, то несказанно б удивился.
* * *
Павел Васильевич перешел в осмысленный контакт с окружающей средой сразу и бесповоротно. Мгновенно оценив обстановку, он понял, что до подъема осталось полтора часа, и только после этого вспомнил о вчерашнем разговоре.
«Значит, новое место службы. Хватил отсиживаться в районе — не мой уровень. Но рвать нельзя, на всякий случай нужно хорошо попрощаться с Котовым, зачем врагов наживать, — думал он. — И все-таки жаль, что операцию прикрыли. Разработали замысел, спланировали с большой перспективой и вот — прокол на мелочи. Впрочем, почему на мелочи? В нашем деле мелочей не бывает, да как часто об этом забываем, даже лучшие и толковейшие чекисты иногда забывают и ошибаются. Ошибаются, как минеры — всего один раз!»
И вдруг совсем некстати в голове подполковника отпелась дурацкая частушка, отпелась по-бабьи, с подвыванием и переборами: «Пока связист вертел катушку, чекист имел его подружку!».
От назойливого припева было трудно отвязаться, но он сосредоточился и по счету «три» рывком встал с кровати.
* * *
Час спустя хлопнула неплотно закрытая форточка, и в спальне Рубашкиных загудел ледяной ветер. Катя потянула на себя одеяло, но через несколько минут снова стало холодно.
— Закрой форточку, Петя, — попросила она, но тот что-то пробормотал и повернулся на другой бок.
— Опять нахлестался, бестолочь! — выругалась Катя, но делать было нечего — поворочавшись, она встала и пошла к окну.
— Старуха, дверь закрой! — неожиданно ясным голосом выговорил Рубашкин.
* * *
Горлов встал вместе с Ниной собирать дочку в школу. Только плеснув в лицо холодной водой, он проснулся окончательно.
«Как она сказала? Я тебя так люблю? Да, неважно, что, важно, как!» — думал он и, глядя в зеркало, радостно улыбался.
— Представляешь, папочка, учитель по природе сказал, что за восемь миллионов лет в недрах Земли ничего существенного не произошло, — глотая бутерброд, говорила Маша. — И до сих пор никто не может понять, почему столько времени прошло, а ничего не случилось. Как ты думаешь, разве такое бывает?
— Вполне возможно. Они ведь недра, — рассеянно отвечал Горлов, и видя, что дочь не понимает, пытался объяснить: «Понимаешь, недра — это такие глубины, где никто никогда не бывал. Там нет ни одной живой души, даже червяков, только камни, глина и вода, о кое-где все горит, будто в доменной печи…»
* * *
К тому времени, когда Маша вышла из дому, очистившееся от туч небо налилось густой синевой, а выцветающие от близкого рассвета звезды угасали одна за другой. Заслоненный громадами серых зданий Восток наполнялся алым сиянием, обещая крепкий мороз с колючим и злым ветром. Но Маша не смотрела на небо и не думала о звездах. Тяжелый ранец с учебниками оттягивал спину; она шла, по-старушечьи согнувшись, и, переходя улицу, осторожно дожидалась, пока проедут машины.
Часть 3.
Реализованное наложение
3.1. Выше уровень анализа процессов!
В приемной председателя КГБ было светло и просторно — большой письменный стол помощника с казенной лампой под зеленым абажуром, сбоку — приставная тумбочка с множеством телефонов, на стене — потемневший от времени портрет Ленина, а напротив вдоль всей стены вытянулась линия стульев, обитых бардовым бархатом. Тишину нарушал только постоянный шорох больших, в полтора человеческих роста немецких часов. Каждые четверть часа они гулко отбивали незнакомую мелодию, а когда стрелки сошлись на двенадцати, раздался скрип, со скрежетом распахнулась неприметная дверца, и выскочившее оттуда птичье чучело со вкусом откуковало положенное число раз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168