Ника только улыбалась, слушая рассуждения сестры.— Хочешь, я тебя познакомлю с кем-нибудь из Ромкиных друзей?Ника повертела головой. Нет. У нее есть Коля.Глупенькая Инга! Разве кто-то может сравниться с Колей?— Ну чем, чем он тебя так покорил? — не унималась Инга. — Почему ты от него так тащишься? К тебе с вашего курса кто-нибудь клеился?Ника кивнула.— Ну и?..— Ты знаешь, Инга… — Ника уселась напротив сестры и положила на колени подушку. — Я не хочу тебя обидеть и обобщать не хочу. Но мне показалось, что в Москве ребята больше сосредоточены на себе.— Что ты имеешь в виду?— Даже если ты их чем-то заинтересовала, то все равно — разговоры о себе, какой я умный или крутой.Самолюбования много, снобизма.— А Коля?— А Коля, он — рыцарь. Он и руку подаст, и через лужу перенесет, и… Он совсем другой! Коля заботливый. Вот я болела, он меня чаем с ложечки поил, за лекарствами бегал.— Рисуется! — фыркнула Инга.— Да нет же! Он очень искренний! Все, что он делает, — все честно. Я ведь его давно знаю. В лагере в него все девчонки были влюблены.— Это еще ни о чем не говорит.Спор прервал звонок в дверь. Пришел отчим Инги, Геннадий Львович. Он сразу бросился к телевизору и согнал их с дивана.— Девчонки, футбол! Переключаем на футбол и — тихо у меня, мышками!— У-у, — скривилась Инга, — опять футбол… — Но тут же скомандовала Нике:— В ванную!Сестры заперлись в ванной. Ника устроилась на табуретке между батареей и стиральной машиной. Пена под струей вода разрасталась и пухла.— Погадай мне! — попросила Инга, пробуя пальцами ноги температуру воды в ванне.— На кого? На тебя? На него?— На меня.Ника достала из кармана висящего здесь же клеенчатого фартука колоду карт. Колода — сугубо гадальная, ее прячут здесь от родительских гостей, чтобы не заиграли.— Ну? Дорога выпадает?— Погоди. Король крестовый. Хлопоты. Разговор с бубновой дамой.— А дорога?— Это я тебе что было раскинула. Теперь — что на сердце.Ника раскладывает карты на белой поверхности стиральной машины.— На сердце свидание. Интерес твой. Король опять крестовый. Вот видишь, карты не врут!— А под сердцем?— А под сердцем.., постель!— Да? Значит, все-таки будет?От возбуждения блеск в глазах Инги становится мерцающим. Ее белая головка в облаке искристой пены кажется Нике воплощением беззащитности и кротости. Но Ника хорошо знает сестру. Это только видимость. Инга — очень целеустремленный человек. Ей, Нике, еще поучиться у сестры. Внешность у Инги ангельская. На ее нежных руках с тонкими, какими-то даже детскими пальчиками абсолютно ровные, один к одному, длинные, идеальной формы, ногти. Ножки тридцать пятого размера имеют опять же трогательно-розовые пальчики, которые хозяйка никогда не забудет вовремя обработать и покрыть лаком. Нике далеко до Инги. Руки по сравнению с руками сестры ей кажутся грубоватыми, как их ни мажь кремом. И как это Инга умудряется в любой ситуации выглядеть с иголочки и будто только что от парикмахера? Впрочем, Нике грех жаловаться. Небо ей ниспослало любовь.Это важнее.— А на себя погадаешь? — поинтересовалась Инга, разглядывая вытянутую из воды ногу.— Нет, на себя не буду.— Не хочешь знать свое будущее?— Хочу, но не буду.— Странная ты, Никуша. — Инга блестит глазами из своей пены. — Иногда мне кажется, ты что-то таишь в себе. Что у тебя есть тайны от меня, честное слово.— С чего ты взяла? — искренне удивилась Ника. — Какие такие тайны?— Ну, например, у меня от тебя секретов нет. Я с тобой всем делюсь. Даже самое интимное рассказываю.— И я.— Правда? Правда-правда? — Инга кинула в сестру клочок мыльной пены.— Конечно!Ника сунула колоду в карман фартука.— А если у тебя с Колей что-то такое будет.., ты ведь мне расскажешь?Ника молчала. Она не планировала это событие, как планировала его Инга. Это нелепо и смешно.Она пожала плечами.— Смотри же! У нас нет друг от друга тайн! — напомнила сестра. * * * То, что машина, на которой Инга с Романом ехали на дачу, принадлежала не Ромке, а его отцу, Ингу ничуть не смущало. Машина отцова и дача отцова. Но когда-нибудь… Инга хорошо знала это правило: есть у отца — будет к у сына. Впрочем, в отношениях с парнями материальная сторона для Инги никогда не стояла во главе угла. Боже упаси. Это люди, выросшие в нищете, как правило, рвутся в клочки из-за материального благополучия. Она — нет. Она, слава Богу, никогда ни в чем не нуждалась… А случись такое — два отца не дадут пропасть. Нет, ее занимало другое…Но, что ни говори, приятно ехать в просторной «Волге» цвета зимнего вечера, рассекать засыпанное снегом Подмосковье и предвкушать пьянящий свободный вечер…Дача Ромкиных родителей оказалась двухэтажным строением вполне в профессорском духе 80-х: скромненько, но со вкусом.Пока Ромка расчищал снег перед гаражом, Инга открыла дверь и вошла внутрь. Уютненькое гнездышко. Плетеное кресло-качалка, стеллажи с книгами, камин, диван с небрежно наброшенным клетчатым пледом. И ни-ко-го.Инга громко хлопнула в ладоши и подпрыгнула.Свобода! Она — в недосягаемости для мамы, для отца, для дяди Гены, для всех. Они считают ее ребенком, а она совсем взрослая. Никто не будет опекать ее и поучать. Она насладится свободой на полную катушку.Вот! Наслаждение! Да, пожалуй, так: чувственное наслаждение. Это именно то, к чему она стремится. То, что жаждет испытать, то, что движет ею в последнее время. Ускользающее и непонятное для нее. Любовь?Инга, не снимая дубленки, стала подниматься по лестнице вверх, к спальням. Любовь… Да, она хочет быть любимой. Чтобы ее баловали, заботились о ней, с ума по ней сходили. Но чтобы самой поклоняться, сходить с ума, заботиться? Ну уж нет. Она пока не сумасшедшая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104