На него жаловались нередко, но губернатору?
– Удивлены? – наклонил голову Шоу Шань.
– Признаюсь, да, – не стал отрицать Кан Ся. – Обычно ведь на меня жалуются вам, ваше превосходительство… – И вдруг как-то сразу все понял. – Русский написал?
Шоу Шань молча кивнул, и Кан Ся прикусил губу. Если бы он дал ход рапорту о нападении на полицейского, то неприятности были бы не у него, а у русского. Но он принял ошибочное решение, и длинноносый немедленно этим воспользовался.
– Но это не самая плохая новость для вас, Кан Ся, – посмотрел офицеру прямо в глаза айгуньский амбань, – есть и похуже.
Кан Ся обратился в слух.
– Не скрою, – продолжил Шоу Шань, – это решение дается мне непросто. Однако вчера, арестовав частный груз, вы тем самым переступили за границы ваших полномочий и серьезно нарушили субординацию.
Кан Ся вздрогнул. Еще вчера, когда он приказал арестовать пересекающее границу контрабандное золото, стало ясно, что добром это не кончится и с таможней будут конфликты.
– Таможня? – хрипло поинтересовался он.
– Не в этом дело, – поморщился Шоу Шань, – от таможни я бы вас защитил. Дело в грузе.
Кан Ся замер.
– А что… с этим грузом… не так? – осторожно поинтересовался он. – Обычное золото… все строго по описи.
Шоу Шань тяжело вздохнул.
– В том-то и беда, Кан Ся, что вы все сделали по правилам, вплоть до описи… Потому что это золото с личных приисков его превосходительства генерал-губернатора Хэй-Лун-Цзяна.
Полицейскому стало дурно. Впервые в жизни, поддавшись минутному раздражению, он поступил необдуманно, и вот теперь наступала заслуженная расплата.
– А в такой ситуации, сами понимаете, каждый ваш промах становится роковым, Кан Ся…
В ушах у капитана зазвенело.
– Вы меня слышите, Кан Ся? – возвысил голос амбань.
Капитан торопливо закивал.
Айгуньский амбань убедился, что начальник следственного отдела уже пришел в себя, и неторопливо вернулся к прежней теме разговора:
– Я также полагаю, что дипломатическая миссия русских в Пекине будет непременно извещена о неприятном происшествии с экспедицией, – продолжил он. – А значит, жалоба, скорее всего, попадет и в канцелярию Его Величества императора Гуансюя.
Кан Ся стиснул зубы. Неприятности посыпались на него одна за другой, так, словно у императора Неба прохудился мешок с человеческими бедами.
– Думаю, против вас будет выдвинуто обвинение, – завершил амбань, – возможно, даже в потворничестве хунгузам. Поэтому вы поступите мудро, если начнете сдавать дела – лучше, если немедленно. Сами понимаете, как только бумаги придут, я вас арестую.
Кан Ся наклонил голову. У него не было ровным счетом никаких иллюзий. С той самой секунды, когда он ошибочно задержал, досмотрел и официально описал всю принадлежащую губернатору контрабанду, он был обречен. А жалоба русского – только формальный повод.
– Есть ли у вас просьбы? – поинтересовался Шоу Шань.
Кан Ся на секунду задумался и кивнул.
– Говорите, – разрешил Шоу Шань.
– Мне понадобятся одни сутки, чтобы выполнить обещание – съездить и навестить вдову казненного вчера Чжан Фу.
Айгуньский амбань понимающе кивнул.
– У вас будут эти сутки.
* * *
Едва перед Курбаном предстал Тот, кто держит Зеркало, он увидел, как его оставшееся далеко внизу тело повалилось на утоптанный земляной пол и заколотилось в агонии. Но это уже совершенно не касалось Курбана; он знал: предсказание сбылось, и духи совершенно точно указали ему его дальнейший путь – в преисподнюю. Потому что Зеркало Правды держал сам Бухэ-Нойон – первый помощник владыки ада Эрлика.
Человек-Бык и впрямь был ужасен – куда как ужаснее, чем его изображения. Мощные руки, покрытые мелким, густым ворсом красновато-рыжего цвета, оканчивались толстыми, с черенок от лопаты, пальцами; на нечеловечески широком хребте щеткой – снизу вверх – топорщилась полоса черного жесткого, подобного конскому волоса, а могучая, почти равная в обхвате плечам шея была унизана связкой человеческих черепов.
Пока Бухэ-Нойон молчал, но вырывающееся из широких ноздрей смрадное животное дыхание и огромные, налитые яростью глаза были достаточно красноречивы. Курбан склонился перед ним в позе полной покорности и замер; он уже прожил свою прежнюю жизнь со всеми ее страстями и поражениями – в Зеркале Правды – и хорошо понимал, что должно произойти дальше.
Вслед за Быком появится полубезумная Мечит – насылающая на землю ледяную стужу Обезьяна-созвездие, и в руках у нее будут Весы, на которых она тут же взвесит все добрые и злые поступки, совершенные Курбаном. Затем придет беспощадный в своей пунктуальности Вепрь со Счетами, на которых будет подсчитан итог жизни Курбана. И только затем явится Тигр с Книгой Судеб в лапах – тот самый, что уже являлся Курб-Эджен много лет назад. И лишь когда в Книгу будет внесен последний иероглиф, перед Курбаном проявится нить, по которой он безвозвратно перейдет в нижний, уже не человеческий мир.
– Под-ни-ми… гла-за… человек, – обдал Курбана смрадом Бухэ-Нойон.
Курбан съежился до размеров улитки, но ослушаться не посмел. Медленно разогнул шею и замер. Он уже не отражался в Зеркале, и едва он подумал, что это потому, что на самом деле его уже нет, как все изменилось.
В Зеркале возникло дрожащее в мареве отражение спасенного им русского офицера.
– Пой-дешь… за ним… – пророкотал Бухэ-Нойон.
Курбан удивился и в следующий миг рухнул вниз так, словно из-под него вышибли опору.
* * *
Когда Курбан пришел в себя, все его тело болело так, словно его действительно сбросили с небес; в ушах стоял колокольный звон, а в глазах плыло и двоилось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16