она уходит из дома — прощай, прощай.
***
«Шершень», — сказал он.
«Что?» — спросила я.
«Самолет-снаряд, — пояснил он. — В-1. Развалил дом, прикончил всех, кроме меня. Я не тот, кто ты думаешь, не Винс Доддс».
Могла бы сама догадаться, подумала я. Не только по твоей внешности, но и по тому, как ты держишься особняком, по тому, с какой охотой ты согласился освободить мне спальню и ночевать в фургоне. Но ведь была у тебя и задняя мыслишка, ты ведь схитрил, разве не так, Винс?
Пускай спит в моей комнате.
А ты куда, Винси?
Что-нибудь придумаю.
Я хотела сказать ему: «Я тоже не та, кто ты думаешь». Потому что не знаю, кто такая Мэнди Блэк, пока не знаю — я только пытаюсь в этом разобраться.
Но я уже сказала Джеку, сидя в его мясном фургоне, когда мы совершали что-то вроде утреннего тура по Лондону: «Я назвала вам чужое имя, меня зовут не Джуди. На самом деле я Мэнди, Мэнди Блэк из Блэкберна». «А кто такая Джуди?» — спросил он. «Никто», — ответила я.
Олд-Бейли, собор Святого Павла, Лондонский мост, первые лучи рассвета над серой рекой.
«Моя настоящая фамилия не Доддс, а Причетт», — сказал Винс.
Я почувствовала, как он съеживается, опадает внутри меня. И улеглась щекой ему на грудь.
«Это не секрет, — сказал он. — Это факт. Хотя он всю жизнь пытается его игнорировать».
«Кто?»
«Старик, — сказал он. — В смысле, Джек. Ты думаешь, почему я вообще слинял? Зачем подался в армию? Затем, что не хочу я быть Винсом Доддсом. Мальчиком на побегушках в мясной лавке».
«Но ты же вернулся», — сказала я.
«Вернулся, чтобы он знал», — ответил он.
«Мужикам проще, — сказала я. — Можно записаться в солдаты, можно уйти в море».
«Поторчала бы в Адене, не так бы запела», — сказал он.
Я принялась вылизывать его наколки. Одна была с буквами ВИП, а под ними кулак с молнией. Я сказала: «У тебя на сумке стоит „Доддс“. Так кем ты хочешь быть, Винс? Чем хочешь заниматься?» И он ответил: «Машинами».
«Машинами?» — переспросила я.
«Видела на дворе старый „ягуар“? — сказал он. — Пятьдесят девятого года, девятая модель. Смотреть тошно, да? Но это ведь „ягуар“, а не старая консервная банка. Он у меня будет как новый».
И он стал рассказывать мне о машинах — чего только о них не рассказал.
Я думала: никогда не бывает так, как тебе представляется, все выходит по-другому. Вот мы с Джуди Баттерсби гуляем по Ист-Энду, а потом прибиваемся к каким-нибудь парням из рок-группы.
А тут мясной фургон, демобилизованный солдат с машинной смазкой под ногтями. Добро пожаловать в автомастерскую.
Он сказал: вот увидишь, Джек еще ко мне приползет.
Я лизнула его волосатую грудь.
И сказала: «А откуда ты знаешь, что я та, кто ты думаешь? Откуда ты знаешь, что я на самом деле Мэнди Блэк? Я ведь тоже могу оказаться кем угодно, правда?»
Я положила руку на его липкий член.
«Я тебе золотых гор не обещаю, не морочу голову, — сказал он. — Говорю все как есть. Чтобы ты не воображала себе невесть чего. Это ж по-честному, верно?»
«Да», — ответила я.
«Все без обмана».
«Да, Винс», — ответила я.
«Мне только три месяца было, разве я что понимал?» — сказал он.
Я почувствовала, как его член напрягается под моей рукой.
«Я тебе говорю, чтоб тебя предупредить».
«Предупредить?»
«Он и с тобой захочет то же самое сделать. Они захотят с тобой то же самое сделать».
«Что-что?» — сказала я.
«Я думаю, им даже на руку, чем мы тут с тобой занимаемся».
«О чем ты?»
«Чтобы я опять не удрал, и ты тоже. Но ничего, мы оба им покажем. И тут останемся, и свалим от них одновременно».
«Это как же?» — спросила я.
«Машины», — ответил он.
В фургоне было уютно, как в потайном углу, про который никто не знает.
«О чем ты говоришь-то?» — спросила я.
Он перекатил меня на спину и впихнул в меня, и я подняла колени и обхватила его ногами.
«А они тебе, конечно, не говорили? — спросил он. — Уж конечно. Ты еще и половины всего не знаешь, правда?»
***
Никогда не бывает так, как тебе представляется. Миссис Винсент Доддс, миссис Салон Доддса. Муж по автомобильной части, а дочка завлекает клиентов.
Огни большого Лондона. Да, огней хватало. Ряды длинных, высоких зданий, везде светло, как на ярмарке, везде полно мяса, и людей, и шума, точно люди орут на мясо, а оно орет на них в ответ. Вокруг было еще темно, совсем темно по сравнению с ярким светом внутри, сплошной мрак и сырость. Рычали и урчали грузовики, морось искрилась у них перед фарами, хлопали дверцы, лужи отсвечивали красным и белым, а из темноты появлялось все больше мяса, на тачках, на плечах, и люди, которые его тащили, были с ног до головы заляпаны кровью, их красные лица блестели, как их товар. Я подумала: Боже праведный, Мэнди Блэк, куда тебя занесло? И этот шум, точно сумасшедшие галдят на своем языке, как будто само мясо еще вопит и сопротивляется, еще брыкается, но я уже различала среди шума эти голоса, кажущиеся нереальными, потому что я слышала их раньше по телеку, по радио, голоса, которыми вроде никто по-настоящему и не говорит, но тут все говорили такими голосами, естественно, как дышали, словно отсюда-то эти голоса и взялись, из этого самого места. Кокни. Лондонский говор. Лондонский гонор.
«Смитфилдский рынок, красавица, — сказал он. — Говяжьи туши и живые души, свежее мясцо да соленое словцо. Мне работать надо, но смотри туда, — и он показал, наклонившись мимо меня, опершись рукой на спинку моего сиденья, — видишь, закусочная Кенни. Чашка горячего кофе, добрый сандвич с беконом. Обожди там, я тоже после приду», — и подмигнул мне.
Когда я слезла вниз, шум изменился. Сначала он отступил, потом нахлынул на меня, как волны. Заплескалось со всех сторон: гляньте-ка, гляньте, кого Мик привез.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77