– Мы люди, а не третьи, жабья рожа. У тебя не хватит силы даже пукнуть по-настоящему.Всё-таки они отпустили его. И в ту же минуту Эндер высоко вскинул руку и ударил что было сил. Он попал Стилсону прямо в грудь. Тот упал. Эндер даже растерялся, так как не рассчитывал сбить противника с ног одним ударом. Ему не пришло в голову, что тот не принял драку всерьёз и не был готов к настоящему отчаянному удару.На мгновение остальные расступились. Стилсон лежал не двигаясь, и его дружки гадали, не умер ли он. А Эндер лихорадочно соображал, как предотвратить их месть. Они ведь встретят его завтра всей бандой.«Я должен победить сейчас – раз и навсегда. Или придётся драться с ними каждый день, и тогда мне не поздоровится».Эндер в свои шесть лет знал неписаные законы ведения войны, знал, как должен вести себя мужчина. Нельзя бить беспомощного, лежащего на земле. Так поступают только звери.Но всё же он подошёл к неподвижному противнику и ударил его снова, ногой под рёбра. Стилсон застонал и откатился в сторону. Эндер снова подошёл и снова ударил его ногой – в промежность. Теперь Стилсон не мог даже стонать, он свернулся клубком, слёзы градом катились из его глаз.Эндер холодно оглядел остальных.– Собираетесь напасть все разом? Вместе вы, наверное, здорово меня побьёте. Но вы должны помнить, как я поступаю с людьми, которые пытаются сделать мне больно. После того как вы меня побьёте, вам останется только гадать, как именно я доберусь до каждого из вас и что из этого выйдет. – Он пнул Стилсона в лицо. – Это будет не так, – сказал он. – Это будет хуже.Эндер повернулся и пошёл. Никто не преследовал его. Он свернул за угол, в коридор, ведущий к автобусной остановке, успев при этом услышать, как мальчишки говорят за его спиной:– Черт, ты посмотри, он весь белый.Победитель прижался лицом к стене коридора и плакал, пока не пришёл автобус.«Я совсем как Питер. Стоило забрать у меня монитор, и я стал совсем как Питер». 2. ПИТЕР – Все. Отработали. Как его дела?– Когда живёшь в чьём-то теле несколько лет, привыкаешь к нему. Теперь я смотрю на его лицо и не понимаю, что происходит там, внутри. Я не могу распознать его чувства по выражению лица, я привык ощущать их.– Кончай, мы здесь не о психоанализе толкуем. Мы солдаты, а не экстрасенсы. Ты только что видел, как он вышиб дух из вожака этой шайки.– Очень обстоятельно. Он не просто побил его, он его разбил. Как Мэйзер Ракхейм во…– Знаю, знаю. То есть, по мнению комитета, он нам подходит.– В основном. Надо ещё посмотреть, как он поступит со своим братом теперь, когда у него нет монитора.– С братом? А ты не боишься того, что его брат может сделать с ним?– Ты сам говорил мне, что в этом деле мы не имеем права рисковать.– Я снова просмотрел несколько старых записей. Ничего не могу с собой поделать – мне нравится этот парень. Боюсь, мы искалечим его.– Конечно. Это и есть наша работа. Мы жестокие колдуны. Мы обещаем детишкам печенье, а потом едим их живьём.
– Мне очень жаль, Эндер, – прошептала Валентина.Она осматривала пластырь на его шее.Эндер легко коснулся стены, и дверь бесшумно закрылась за его спиной.– Ерунда. Я рад, что его больше нет.– Чего нет? – Питер вышел в прихожую, дожёвывая кусок хлеба с ореховым маслом.Для Эндера Питер не был высоким, красивым десятилетним мальчиком, каким его видели взрослые, мальчиком с густыми тёмными спутанными волосами и лицом, которое могло бы принадлежать Александру Великому. Эндер смотрел на Питера только для того, чтобы вовремя заметить злобу или скуку – опасные настроения, которые почти всегда означали для него боль. Как только Питер увидел пластырь, в глазах его вспыхнул яростный огонёк.Валентина тоже заметила это.– Теперь он такой, как мы, – сказала она, пытаясь смягчить брата, прежде чем он ударит.Но Питера уже нельзя было смягчить.– Как мы? Он таскал эту коробку до шести лет. Когда у тебя забрали твою? В три. Я потерял свою, прежде чем мне исполнилось пять. Он почти добился успеха, маленький ублюдок, маленький жукер.«Всё в порядке, – подумал Эндер. – Говори, Питер, говори. От слов нет вреда».– Ну, теперь-то твои ангелы-хранители не следят за тобой, – сказал Питер. – Больше они не будут проверять, больно ли тебе, не подслушают, что я говорю, не увидят, что я с тобой делаю. Ну, что ты думаешь об этом?Эндер пожал плечами.Вдруг Питер улыбнулся и хлопнул в ладоши, изображая хорошее настроение.– Давай поиграем в жукеров и астронавтов, – предложил он.– Где мама? – спросила Валентина.– Ушла, – сообщил Питер. – Я за старшего.– Пожалуй, я позову папу.– Зови. Ты же знаешь, его никогда нет дома.– Я сыграю, – согласился Эндер.– Ты будешь жукером, – предупредил Питер.– Дай ему хоть раз побыть астронавтом, – попросила Валентина.– Держи свою толстую рожу подальше, пукалка, – огрызнулся Питер. – А ты иди наверх и выбери оружие.Это будет нехорошая игра, Эндер знал. И выиграть ему не удастся. Когда дети играли в коридорах большими компаниями, жукеры никогда не выигрывали, причём порой игра становилась жестокой. Но здесь, в квартире, она будет жестокой с самого начала, а жукер не мог исчезнуть, раствориться в воздухе, как это делали настоящие жукеры в настоящих войнах. Ему оставалось только ждать, пока астронавт не закончит игру.Питер открыл нижний ящик своего шкафа и вытащил маску жукера. Мама очень расстроилась, когда Питер купил её. Но папа сказал, что война не прекратится от того, что мы спрячем маски жукеров и запретим детям стрелять из игрушечных лазерных ружей. Лучше пусть тренируются в своих военных играх, тогда, может быть, они сумеют выжить, когда жукеры вернутся.«Если я переживу эти игры», – подумал Эндер и надел маску.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15