Что мог на это сказать Дивер?
– А может, ему нравится его имя,– предположил Олли.
Его мать сразу же стала оправдываться:
– Но ведь я ничего не имела против...
Отец Олли даже подпрыгнул, коснувшись головой мягкой обивки кабины.
– Я считаю, что Дивер Тиг – это очень звучное имя. Это имя будущего губернатора.
Услышав такое, Дивер слегка улыбнулся. Он – и вдруг губернатор. Вероятность того, что немормон станет губернатором Дезерета, была сравнима с вероятностью того, что рыбы выберут утку царицей пруда. Ведь будучи такой же водоплавающей, как и они, утка тем не менее не являлась одной из них.
– Какие же у нас отвратительные манеры, – сказала женщина.– Ведь мы до сих пор даже не представились. Я Скарлетт Ааль.
– А я Маршалл Ааль, – сказал мужчина. – За рулем наш младший сын, Лоуренс Оливье Ааль.
– Олли,– уточнил водитель.– Из-за любви Майка.
Но более всего Дивера поразила их фамилия.
– Так, значит, ваша фамилия Ааль?
– Ну да, – подтвердил Маршалл. Он уставился куда-то вдаль, хотя впереди была непроницаемая тьма.
– Вы имеете какое-то отношение к Ройалу Аалю?
– Да, – ответил ему Маршалл. Он был весьма лаконичен.
Дивер никак не мог понять, что так раздражает Маршалла, ведь всадники Ройала были величайшими героями Дезерета.
– Он брат моего мужа,– сказала Скарлетт.
– Они очень близки, – сказал Олли. В кабине раздался его ехидный смешок.
Маршалл чуть приподнял подбородок, словно хотел показать, что ему совершенно безразлична эта глупая шутка. Итак, получалось, что Маршалл был не в восторге от того, что он состоял в родстве с Ройалом. Но они определенно были братьями. В поисках сходства Дивер обнаружил, что лицо Маршалла Ааля чем-то напоминает газетные портреты Ройала. Правда, это сходство не было полным. Лицо Ройала было худощавым и имело более грубые черты. Его резко очерченный рот говорил о том, что этот человек привык к лишениям. Что касается его брата, который сидел здесь, в кабине грузовика, то его лицо имело более мягкие черты.
Впрочем, их едва ли можно было назвать мягкими. Во всяком случае, Дивер не назвал бы черты этого человека мягкими. Или тонкими. Скорее, их можно было назвать изысканными. Возможно, даже благородными.
Их имена не соответствовали их внешности [прим.5] [прим.5]
. Ведь именно Маршалл, который сидел здесь, в кабине, выглядел, как король, а Ройал скорее походил на воина. Как-будто двух младенцев перепутали в колыбелях и каждый из них получил имя другого.
– Вы знаете моего дядю Роя? – спросил Олли. В его голосе звучал неподдельный интерес.
Было ясно как день, что Маршалл не желал больше ничего слышать о своем брате, но Олли, судя по всему, это совершенно не беспокоило. Дивер мало что понимал во взаимоотношениях между братьями или между отцом и сыном, ведь у него самого никогда не было ни брата, ни отца. Но его очень интересовал вопрос: почему Олли намеренно пытается вывести своего отца из себя?
– Только из газет,– сказал Дивер.
В кабине наступила тишина, которую нарушал лишь рокот мотора и вибрация кабины.
Сейчас Дивер испытывал то болезненное ощущение, которое приходило к нему всякий раз, когда он чувствовал себя лишним. Он уже успел обидеть каждого из своих спутников, а они, в свою очередь, несколько раз обидели его самого. Он только сожалел о том, что его не подобрал кто-нибудь другой. Устраиваясь поудобнее на своем месте, он прислонил голову к стеклу дверцы. Если бы он смог сейчас заснуть и проспать весь путь до Хэтчвилла, то ему не пришлось бы больше общаться с ними.
– Вот мы тут болтаем без умолку, – сказала Скарлетт, – а бедный парень так устал, что едва борется со сном.
Дивер почувствовал, как она похлопала его по колену. Эти ее слова, ее голос и прикосновение ее руки – все это было как раз то, в чем он так нуждался. Этим она пыталась убедить его в том, что он никого не обидел и по-прежнему является их желанным гостем.
Он почувствовал внутреннее облегчение и расслабился. Его дыхание стало спокойнее и глубже. Не открывая глаз, он представил себе лицо этой женщины, каким оно было минуту назад, когда она успокаивала его, улыбаясь ему и проявляя столько сочувствия, сколько могла бы проявить лишь его собственная мать.
Впрочем, ей не составляло труда принять такой облик в любой момент по собственному желанию – ведь она была актриса. Она могла заставить свое лицо принять любое желаемое выражение и придать своему голосу любую интонацию. Так что у Дивера не было особых причин испытывать к ней доверие. Он был не так глуп, чтобы ей верить.
«Так как там ее зовут? Ах, да, Скарлетт [прим.6] [прим.6]
. Неужто ее волосы когда-то были рыжими?»

* * *

Холодный рассвет уже окрашивал чистое небо за окнами кабины в бледно-розовый цвет, когда грузовик с лязгом и грохотом выехал на разбитый участок дороги. Дивер наконец проснулся. Первые слова, которые он произнес, были явно связаны с тем, что он увидел во сне, содержание которого стремительно ускользало из его сознания.
– Это ваши дела,– пробормотал он.
– Не сердитесь на меня из-за этого, – сказала сидевшая рядом женщина. Спустя какое-то мгновение он понял, что этот голос не принадлежал Скарлетт.
«Должно быть, ночью грузовик остановился и актеры поменялись местами», – подумал Дивер. Он вспомнил, что сквозь сон слышал, как Скарлетт и кто-то еще тихо о чем-то беседовали, а потом почувствовал, что в кабине стало просторнее. Маршалла, Скарлетт и Олли в кабине больше не было. Теперь за рулем сидел мужчина, который не входил в число тех, кого Дивер увидел ночью. Они сказали, что Олли их младший сын, значит, у него должен быть старший брат.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113