– Так вы и есть Джимми, – мать протянула руку. – Когда вы в последний раз были здесь, не представился случай познакомиться. – Она одарила Джимми широкой улыбкой.
Познакомиться? Почему это последнее посещение Джимми оказалось вдруг ей приятным. Все-таки, насколько она фальшива.
– Здравствуйте, – смущенно ответил Джимми и пожал протянутую для поцелуя руку.
– Я вижу, вы пошли служить, мне нравятся мужчины в форме. Это так галантно и романтично, особенно, если служат в иностранном легионе. У вас столько лент, – она потрогала их пальцами.
Кровь прилила к лицу Джимми, мать рассмеялась, тряхнула мягкими волосами и обратила свое внимание на меня.
– Клэр и Филип приедут сегодня поздно вечером. Я договорилась, что похороны начнутся как можно раньше, чтобы они не пропустили слишком много в школе. Для них обоих это очень важный год.
– Какая ты заботливая, мама, – она даже не переменилась в лице, ее улыбка стала подобна маске.
– Вы оба должны позаботиться о еде. Я позаботилась о том, чтобы кухня работала в прежнем режиме, семейство будет по прежнему обедать в большой гостиной. Насбаум сейчас руководит поварами, и вскоре после похорон гостиница будет открыта.
– Как ловко, бабушка Катлер гордилась бы тобой. Мать смерила меня взглядом, ее глаза лучились радостью и волнением, я никогда раньше не видела ее такой прекрасной.
– Как только похороны закончатся, и все соболезнующие уйдут, я распоряжусь, чтобы госпожа Бостон выкинула бабушкины вещи из ее комнаты, и ты сможешь поселиться там.
– В этом нет необходимости, мама. Я не собираюсь здесь надолго оставаться. Не собираюсь!
Мать посмотрела на Джимми:
– Может быть, вы мне скажете, что собирается делать эта дурочка, когда перед ней открываются такие возможности. Повлияйте на нее, вы же умный человек. Только представь, мы вместе будем управлять гостиницей, – обратилась она ко мне, – по вечерам мы будем стоять в дверях столовой и приветствовать постояльцев, я буду покупать тебе великолепные одежды и…
– Но, мама, как же твое хрупкое здоровье? Ты не представляешь, какую ответственность взваливаешь на свои плечи, – мои слова вонзались в нее как иглы.
Она усмехнулась, но не потеряла самообладания, еще шире улыбнулась и поцеловала меня в щеку.
– Как хорошо, что ты обо мне заботишься. Конечно, я не буду переутомляться, поэтому мне необходим помощник, который бы всегда находился подле, – сказала она мне, но смотрела широко раскрытыми глазами на Джимми. Я увидела его смущение.
– Я боюсь, что налаживать отношения слишком поздно. Как только найдем ребенка, мы с Джимми уедем. Конечно, ты можешь попробовать меня оставить, так как мне еще нет восемнадцати. Но я думаю, тебе это не понравится, к тому же я обращусь в суд.
Ее улыбка стала натянутой.
– Я надеялась, что ты что-нибудь извлекла из прошлого, своего ужасного опыта, Дон, но, очевидно, ты ничего не поняла и будешь катиться вниз, к своим несчастьям. Так почему я должна беспокоиться за тебя? Я боюсь, что ты права, – гнев ее вырвался наружу, – это очень поздно для тебя. – Она повернулась к Джимми. – Из вас двоих мне жаль тебя, – мать нервно искривила губы, но уже через мгновение улыбка и шарм вернулись на ее лицо.
Мы с Джимми были утомлены путешествиями и рано легли спать. Утром мы приняли душ, оделись и спустились в столовую позавтракать, там мы оказались первыми, я забыла, что Клэр и Филип прибыли поздно вечером. Они вошли в столовую вместе с матерью и Рэндольфом, намного позже нас.
Как только Филип увидел меня, то сразу заулыбался, но Клэр искривила губы.
– Джимми, – крикнул Филип и с раскрытыми объятиями подбежал к нашему столу, – как ты? Ты выглядишь взрослым.
– Все нормально, – ответил Джимми и пожал руку.
– И Дон, – Филип посмотрел на меня, – ты как всегда прекрасна.
– Спасибо, Филип, – я посмотрела на него и кивнула.
Клэр же молча продефилировала мимо, села за отдаленный столик и заказала апельсиновый сок.
– Доброе утро, – поприветствовала мама.
Она выглядела посвежевшей и хорошо отдохнувшей, волосы ее, как всегда, были великолепны, на ней был легкий макияж, на платье небольшая брошь. Все-таки она красивая женщина, лицо ее никогда не потеряет выражения невинности, но большими синими глазами она могла соблазнить и камень. На ней было черное платье с провоцирующим вырезом.
В противоположность ей, Рэндольф, казалось, не ложился, его глаза воспалились, он был бледен, плечи изогнуты, тот же костюм, что и вчера, только более мятый. Возможно, он и спал в нем, не покидая кабинета бабушки Катлер.
– Мне нравится, что вы встали так рано, – проговорила мать и села. Рэндольф суматошно опустился рядом. Она заказала сок, кофе и яйца. Рэндольф просто кофе.
– Хорошо, – продолжила она, – у нас сегодня много работы, мы с Рэндольфом займемся непосредственно похоронами. Мне кажется, было бы неплохо, если после отпевания в церкви бабушку Катлер принесут в гостиницу, чтобы она отсюда ушла в последний путь. Никто не против? – чуть ли не пропела она.
Филип согласился, Клэр промолчала, словно набираясь в стакане с соком мужества для последующих обвинений.
– Мы слышали, что вы посетили бабушку в больнице, незадолго до того, как она умерла.
– Ну и что?
– Вы, наверное, ускорили ее смерть, ты всегда делала бабушке больно, – предъявила она обвинение.
– Клэр, – воскликнула мать, – пожалуйста, не за завтраком, этого не вынесут мои нервы.
– Бабушка Катлер умерла бы и без меня, ей было достаточно твоей помощи, – парировала я.
Филип громко рассмеялся, и Клэр покраснела.
– Я не потерплю шуточек от внебрачных детей! Может быть, кто-нибудь знает ее отца?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89