Анька дома была одна. Мне показалось, она обрадовалась, увидев меня у порога. Она что-то готовила себе на кухне и спросила:
— Завтракать будешь? :
— Да я, вообще-то, позавтракала. Ну, так — за компанию с тобой…
Я села на табурет. Анька, стоя рядом, нарезала хлеб. Она была в футбольных трусах и открытой свободной майке, закрывающей лишь небольшую часть тела. Я потянулась к ее открытой руке и коснулась губами сладкой утренней кожи. Анька бросила ножик и, обхватив мою голову, прижала к себе.
— Анька, пусти, мне дышать нечем, — промычала я ей в район солнечного сплетения.
— Ну тебя, дурында! — Она шутливо оттолкнула меня и села на табурет.
— От дурынды слышу, — я улыбнулась и успокоилась.
Мы завтракали и трепались, не вспоминая вчерашний день. На кухне было уютно, и так приятно было по-домашнему завтракать с Анькой. И я вдруг, неожиданно для самой себя, выдала:
— Анька, а я хочу жить с тобой!
Она остановила на мне свет своих глаз:
— Ты уверена?..
— Да! Знаешь, все — с понедельника ищу квартиру. Будем снимать, и ты не будешь больше мотаться из города в город. Хочешь?
— Хочу.
— Решено! Попробуем — поживем вместе — посмотрим, что из этого получится.
— Ну, давай посмотрим, — в ее глазах была радость.
Я снова потянулась к ней, и мы поцеловались.
— Пойдем в комнату?
Мы вошли, и я кинула взгляд на часы. — Анька, у меня обратный билет на 15.30. Она резко плюхнулась на кровать, прижав к животу маленькую цветную подушку:
— У тебя талант ломать кайф!
— Ну Анька! Мне еще кучу дел надо сделать дома перед понедельником…
— Да ладно, не нервничай… обними меня…
Я не нервничала, но расслабиться полностью не могла. Вдруг пришедшее осознание того, что для Аньки я — свет в окошке, а мне еще во столько новых окон хотелось бы заглянуть, раздражало своей дисгармоничностью. Отчего-то снова ярко вспомнилась Чуда и вызвала предательскую боль в глубине грудной клетки. Вот, пойми пойди себя! Почему-то стало обидно, что Анька не разделяет и, понятно, никогда не разделит моих переживаний по поводу других персонажей.
… Я оторвалась от Аньки и потянулась к часам.
— А-а-анька! Мне пора уже…
Она отвернулась к стене и замолчала.
— Да ну, Ань… ну чего ты? Она молчала.
— Ань!
Я нагнулась к ней и стала целовать в лицо. Но она, оттолкнув меня, встала с кровати, прошла мимо меня и, усевшись на пол перед музыкальным центром спиной ко мне, врубила его на полную катушку. Так…
Меня теперь все равно не слышно, и я стала одеваться. Спешно, потому как время действительно уже поджимало.
Анька продолжала сидеть, как Будда, перед орущим агрегатом.
— Анька, проводи!
Никакой реакции. Я подошла и, опустившись на корточки, обняла ее:
— Аня, мне остаться?
Не отвечает. Ни на вопрос, ни на мои объятия.
— Хочешь, ночевать останусь?.. Я сдам билет!
Она продолжает молчать, сидя спиной ко мне, но делает громкость ниже.
— Аня?
Ответа все так же нет, и я начинаю злиться. П дойдя к двери, я пытаюсь открыть ее, но, к смеху, безуспешно.
— Я не могу открыть дверь!
Все та же поза и то же безмолвие под «Снайперов» на отчаянной громкости.
— Аня, открой мне, пожалуйста. Я не могу.
Она медленно поднимается и направляется к двери, не глядя на меня. Мне становится жаль ее.
— Аня, хочешь, сдам билет?
— Ну, ты же этого не хочешь, — произносит наконец она, — отпирает замок и тут же уходит на кухню.
Постояв немного, я выхожу. И не возвращаюсь.
Понедельник был, как и положено понедельнику, тоскливым, вялым началом будней. Не хотелось ничего и тем более работать. Можно было заняться ответами на электронные письма, но этого тоже не хотелось. Одно обрадовало — в моем шкафчике обнаружилась оставшаяся с пятницы початая бутылка коньяка. Я глотнула прилично и, вооружившись сигаретой, поплелась в курилку. Зазвонил телефон.
— Да.
— Здравствуйте. Можно Ирину?
— Я — Ирина, — ответила я, соображая, кому может принадлежать этот незнакомый голос.
— Это Инга.
— А-а-а! Привет! Рада слышать.
— Привет, — зачем-то повторила она приветствие, и зависла пауза.
— Спасибо, что позвонила.
— Да не за что, — как-то смущенно хмыкнула она там и снова замолчала.
Так, понятно, снова инициативу — в свои руки.
— Ну так давай уже увидимся? Какие у тебя планы сегодня вечером?
— Да никаких, вроде.
— Ты во сколько заканчиваешь работу?
— В пять.
— Можешь ко мне на службу прийти? Это район Горького-Мира — тебе удобно?
— Удобно.
— Отлично! — Я объяснила адрес. — Значит, жду тебя? Во сколько примерно?
— Ну, в шесть, наверное.
— Договорились! Жду!
— Ладно.
Ну, что же, вечер уже есть, как провести. Я еще глотнула коньяку и добралась наконец до курилки. Там дымил Тоха.
Я сделала первую затяжку и поняла, что с коньяком немного погорячилась.
— Зря я хлебнула, — поморщилась я.
— Чего хлебнула?
— Да коньяк.
— Когда ты успела??
— Да, стоял…
— Нормально. Интересно, если бы граната рядом лежала — ты бы чеку дернула?
Инга пришла вовремя. Я сгоняла за пивом, она совсем была не против, и мы уютно устроились во внутреннем дворике. Инге оказалось тридцать шесть лет, работала она в библиотеке, жила одна с дочерью, которую на лето отправляла к родителям. У нее был по-прежнему нездешний взгляд, а в остальном обычная внешность — короткая мелированная стрижка, приятное лицо неюной женщины, не худая, не толстая, среднего роста. Я пока не могла найти общую тему, довольствуясь пивом и тем, что имеется зритель и слушатель. А им Инга была хорошим. Сама ни о чем не рассказывала, немногосложно отвечая на вопросы.
Не знаю, может быть, я ее потащила бы этим вечером в какой-нибудь кабак или на дискотеку, но тут, неожиданно, в проеме двери, выходящей во двор, нарисовалась Анька.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62