Внезапно она поняла, каким ребячеством и глупостью было думать, что эта картина шокирует его. Этим его не удивишь — он видел и не такое, и не один раз.
— Я подумал, не будете ли вы так добры сложить свои вещи более аккуратно, — с преувеличенной вежливостью произнес он. — Моя гостиная выглядит так, как будто в ней проходили скачки с препятствиями.
Через дверь она посмотрела в большую комнату. Надо было признать — он имел полное право жаловаться.
— Прошу прощения, — сухо извинилась она. — Я постараюсь все убрать, единственное — мои цветы… — Она взглянула на него трогательно просящим взглядом. — Они должны быть на свету, а на подоконнике места не хватает.
— Некоторые цветы вы можете оставить в гостиной, — разрешил он.
— Спасибо большое. — Она чувствовала себя неуверенно под его взглядом — в нее как будто вонзились раскаленные иглы. И то, что он выглядел таким холодным, совсем не помогало. Интересно, сможет она растопить этот лед? Марта бросила на него многообещающий взгляд из-под ресниц. — Вы так добры, что позволили мне жить в вашей квартире, — промурлыкала она нежным голоском. — А вы не боитесь, что я стащу у вас что-нибудь?
— Нет, — ответил он спокойно. — Я попрошу Ингрид заказать для вас ключи. Единственное, о чем я вас настоятельно прошу, — не злоупотребляйте моей добротой — не водите сюда ваших мальчиков.
Победа!
— Вы ревнуете? — протянула она так насмешливо, как только могла. Он сухо улыбнулся.
— Мне так не кажется. Могу я рассчитывать, что вы примете это условие?
Марта рассмеялась. Она была довольна, что обнаружила слабое место в его обороне, и на радостях не заметила предостерегающего блеска серых глаз.
— Вы действительно ревнуете? — настаивала она, невольно подходя к нему ближе. — Вы просто сами хотите уложить меня в постель!
Он покачал головой.
— Хочу, чтобы вам стало абсолютно ясно — я вовсе не собираюсь злоупотреблять положением, в котором вы оказались. Вы можете быть в этом уверены.
Но единственное, о чем она могла думать, это о том, как он ласкал ее, как он целовал ее. Все, чего она хотела, это чтобы он снова обнял ее.
— Но вы же хотите меня, — почти просила она, глядя ему в глаза затуманенным взором. — Я знаю, что это так.
Только на одно прекрасное мгновение ей показалось, что он готов признать это. Но он не принял ее игру. Его глаза смотрели презрительно холодно.
— Благодарю за предложение, — насмешливо улыбнулся он. — Боюсь, что должен отказаться. Честно говоря, меня никогда не привлекала общедоступность.
Марта с ужасом ощутила, что полотенце соскользнуло вниз, открывая ее порозовевшие от горячей воды маленькие груди с призывно набухшими сосками. Щеки ее запылали от стыда.
— Вы что думаете, я лягу с вами в постель? — бросила она, злясь, что попала в такое унизительное положение. — Вы мне в отцы годитесь!
Он улыбнулся с убийственной невозмутимостью.
— Ну не совсем в отцы, — возразил он. — Но вы действительно слишком юны, чтобы заинтересовать меня. И, как я уже сказал, слишком доступны. Возможно, когда вы будете постарше, то станете более утонченной, более загадочной — это очень привлекает мужчин. Но пока вы всего лишь хорошенькая куколка, которая надоест мне задолго до утра.
Он повернулся и спокойно направился к двери. Марта вся кипела от злости, она схватила первое, что подвернулось ей под руку, и швырнула в него, промахнувшись лишь на несколько сантиметров. Он бросил на нее насмешливый взгляд и посмотрел вниз — во что превратился его сверкающий паркет.
— Не повезло, — поддел Бьерн. — Один из ваших драгоценных цветков. Хотя, может быть, еще не все потеряно — попробуйте посадить его в другой горшок. Увидимся вечером — я обедаю не дома, но у вас, должно быть, есть и свои планы.
Он ушел, закрыв за собой дверь. Марту трясло от злости, она чуть не плакала. Никто, никто еще не говорил с ней так. Но она заслужила это, с горечью призналась девушка самой себе. Она дала ему повод думать о себе так плохо. В том, что он считал ее потаскушкой, она могла винить только себя.
Глава 4
Почему люди напиваются для удовольствия? Марта на секунду прикрыла глаза, но голова у нее кружилась. В дискотеке было шумно и жарко — зачем она вообще сюда пошла? Ей никогда не нравились такие места.
— Эй, Map, пошли потанцуем!
Она снова закрыла глаза — только ей Оле не хватало в ее состоянии. Но он бесцеремонно поднял ее со стула.
— Давай, надо же отметить, что нас отпустили. Я уже почти не надеялся на это.
— Иди лучше к Кларе, — пыталась протестовать Марта. Она сделала несколько спотыкающихся шагов, голова у нес плыла.
— Клара усвистела с каким-то придурком из Осло, — презрительно фыркнул Оле. — Она думает, что я приревную.
Марта взглянула на него мутноватыми глазами.
— Тебе же только лучше будет, если она тебя бросит. Ты же ни одной юбки не пропускаешь.
Он засмеялся с деланной беспечностью.
— Ну она же прекрасно знает, что это ничего не значит, — возразил он.
— Ты уверен?
— Конечно. Я ни с кем не имею ничего серьезного — я люблю Клару!
— А ты ей об этом когда-нибудь говорил? Он глуповато ухмыльнулся.
— Вообще-то нет. Но она не понимает, что иначе я не общался бы с ней так долго. Я прежде ни с одной девчонкой не встречался столько времени. Ладно, пошли отсюда, — добавил он, меняя тему, он чувствовал себя немного смущенно. — Здесь слишком жарко для танцев. Давай лучше еще выпьем.
— Нет. — Она упиралась, когда он пытался провести ее через танцующую толпу. — Мне и так уже хватит. Я лучше пойду домой, — добавила она, скорчив рожицу. — Уже поздно, и если я разбужу Бьерна, то он разозлится до чертиков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45