Сразу она вдруг осознала, что всего лишь одинокий и беззащитный путник в этих суровых горах. Городские улицы, со всеми их порой таящими смертельную угрозу неожиданностями, были все же ближе и понятны Пэт — она там родилась, выросла и все, знала. Здесь же, в горах, все было для нее новым и незнакомым. Пэт опустила камеру, оглянулась через плечо на свой джип, стоявший поодаль. Она вся сжалась в испуге, ноги ее, казалось, уже сами готовы были пуститься в бегство, не дожидаясь команды. Что за звери водились тут? А что за люди? Загорелые горцы, непредсказуемые в своих поступках и привыкшие жить по своим законам в этом забытом Богом и людьми крае? Или гнусный тип людей, которые искренне позабавлялись бы, напугав до полусмерти этого длинноногого фотографа из Нью-Йорка?
Голос, который раздался из-за густых веток, был не страшным, а пожалуй, циничным:
— Ну, что же, неплохая идея. Пожалуй, этот вид подойдет для оформления шоколадных коробок или почтовых открыток. Ветки раздались, и обладатель противного голоса, вылез наружу. У него было насмешливое лицо, которое бороздили морщины сложившиеся в покровительственной улыбке. Небольшая козлиная бородка смешно задралась вверх. В ответ блеснула вспышка ее «Никона» и раздался щелчок затвора аппарата.
— Так, теперь у меня есть собственный садовый гном, — произнесла она с таким же сарказмом в голосе.
Незнакомец замер в изумлении. Еще никто и никогда не называл Алабаму «садовым гномом»! Из всего того, кем бы он не хотел быть, «садовый гном» стоял на первом месте. В Рок-Хаусе неосторожные любители велосипедных прогулок, бывало, называли его грубияном. Наказание следовало незамедлительно и требовалось какое-то время, чтобы все последствия исчезли с лиц неосторожных обидчиков Алабамы. Но все они были мужчинами. Теперь же перед ним стояла женщина. К тому же очень хорошенькая, очень драчливая и очень остроумная. Алабама вдруг с изумлением обнаружил, что вовсе не сердится на эту занозу. Пока же он продолжал продираться сквозь заросли, а Пэт обнаружила, что она поторопилась назвать его «садовым гномом». Правильнее было бы сказать, что она «сняла» глыбу камня или сухопутного кита — все это пришло в голову, когда Алабама наконец полностью вытащил свое мощное и большое тело из кустов. И пожалуй, его настоящим призванием было уничтожение фотографов, подумала Пэт.
Пэт сделала шаг назад. Он шагнул вперед. Ее надменная улыбочка испарилась, когда она осознала, что происходит, и чем все может закончиться.
— Садовый гном, говоришь? — пророкотал он с нотками настоящего веселья в голосе.
— Ну, вы так выглядели, когда я увидела вас в зелени… Я думала… Я хотела… Я хочу… Я не хочу… — бормотала Пэт, как вдруг поняла, что он вовсе не сердится на нее, напротив, искорки смеха в его голосе и глазах говорили о том, что он даже доволен.
Она мгновенно прекратила тщетные попытки оправдаться. Но Пэт можно было понять — ведь не каждый день происходят такие встречи с незнакомцами, особенно в диких горах Санта-Моника…
— Ладно, положим, что так. Но оттуда, где вы стоите, фотография получится отменно скучная, — произнес Алабама.
— Оттуда не значит отсюда. И это урок номер один по фотографии, — резко ответила Пэт.
По-своему она была права. Порой играли роль миллиметры — снимок мог получиться удачным, а могло не хватить и одного микрона.
— Да ну, в самом деле? — поддразнивал Алабама, продолжая надвигаться на Пэт. Она, пятясь, выставила вперед подбородок.
— Так, — протянул величайший из фотографов мира. — А что говорится во втором уроке?
— Никогда не критикуй работу другого, если сам не имеешь о ней ни малейшего представления! — звонко выкрикнула Пэт.
Алабама широко улыбнулся — она снова рассердилась! Глаза ее горели гневом, слова просто пригвождали к земле. Да и она — дар Божий и кое-что смыслит в искусстве фотографии, к тому же он был в восторге от того, как она сердится. А если попробовать ее еще раскрутить? Она назвала его «садовым гномом». В самом деле!
— Ха! Работа! Если это работа, то работа сопляка! — проревел Алабама.
— Не будьте таким отвратительным, — сказала Пэт и постаралась придать своему голосу всю холодность, на какую была способна.
Хмм… Противный садовый гном? Это было впервые. Доселе такое в жизни Алабамы не встречалось. Он почти добрался до нее, оттеснив к обочине, задыхаясь от того, что пришлось взбираться в гору.
Тут, рядом, она выглядела гораздо привлекательнее, чем когда он разглядывал ее из-под горы. Ее глаза влекли к себе. Бездонная голубизна подчеркивала правильный разрез глаз. Дерзкий рот охранял белоснежный частокол ровных зубов. А все ее тело казалось ему. изготовленным к бою грозным оружием. Ее летняя блузка не могла скрыть ложбинку между грудями. Потрясающие ноги увенчивал плоский живот балетной танцовщицы. Алабаме пора было заняться либо делом, либо обнять и поцеловать ее.
— Послушай, не сердись! Я пошутил. Так ты фотограф? — произнес Алабама и протянул свою руку.
Она не приняла ее.
— Да, я фотограф, — огрызнулась Пэт.
— Ну в таком случае, может быть, приходилось обо мне слышать. Меня зовут Алабамой.
— Зовут Алабамой, — повторила едва слышно Пэт.
Тут, поддаваясь ей, самое время произойти какому-нибудь землетрясению, или наводнению, или еще чему-то подобному. Она уже готова была провалиться сквозь землю в любом случае.
Алабама? Алабама! Противный «садовый гном»! Алабама, которому она дала уроки номер один и два по фотографии! Прежде она видела его лицо в газетах, но только теперь она его узнала. Что-либо исправлять было уже поздно. Она никак не могла представить, что познакомится с ним, когда он будет продираться через кусты в диких безлюдных горах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159