Мэйлер, Видал, Вольф, Плимптон, Дидион и Доминик Дан — все они рукоплескали новой знаменитости.
— Он играл самого себя, так ведь? — спросил Латхам. Пэт покачала головой, но как-то нерешительно, немного вопросительно, да, скорее вопросительно, чем отрицательно. Сейчас ей было очень трудно определить самой, какое же впечатление оставил Тони своей игрой. Играя Кэла Траска, Тони использовал свой собственный стиль игры, ко он не был Кэлом. Проститутка-мать Кэла предала сына, бросив его. Мать Тони берегла и любила свое дитя до самой последней минуты. Кэл сражался, чтобы заслужить одобрение своего отца, который держался от него на расстоянии. Тони же познал безотцовщину. Да, отличия были, но, несмотря на них, Латхам был прав. Она тоже находила их схожесть, заставившую ее просидеть весь спектакль, затаив дыхание. Тони точно так же, как и его герой, жаждал любви, боролся за нее, а в итоге оказался в одиночестве, покинутый всеми…
Но было и еще что-то общее у этих людей, одного театрального героя, другого реального. Они так же трудно находили общий язык с окружающими их людьми. Более того, чем сильнее окружающие стремились сблизиться с ними, тем сильнее они отталкивали их попытки. Пэт знала это очень хорошо по своему опыту. Ладно, пусть она поступила дурно. Но разве она заслужила, чтобы ее вот просто так выкинули из жизни любимого человека? Что это, как не извращенная логика человека, который ставит моральные абстракции выше жизни. Тут в мысли Пэт закрались кое-какие сомнения. Разве мог ее Тони использовать свои высокоморальные принципы для прикрытия того постыдного факта, что он просто вышвырнул ее из своей жизни? Так обычно поступали многие мужчины. Но нет. Она не могла допустить и мысли о том, что это мог сделать и Тони. На такое способны лишь слабаки. А он не такой, он сильный! И любила она Тони именно за силу. Она даже втайне от самой себя восхищалась, как решительно поступил Тони, узнав о ее предательстве. Он не стал разбираться, что и как. Она не подошла под его высокий уровень стандарта, и он отрекся от нее именно по этой причине. Она уважала его за такую прямоту, но это не облегчало ей жизнь. Так не могло долго продолжаться, тем более, что сейчас она могла в любой момент столкнуться с ним нос к носу в «Канал-Баре». И что она ему скажет? Как ей следует себя повести в таком случае? И что она, черт возьми, при этом будет ощущать? Такого рода мысли роились в голове у Пэт, она совсем растерялась и решила переключить внимание Латхама на Эмму.
— А что вы думаете по этому поводу, Эмма? — мягко спросила она. К тому же она считала, что чем больше людей примет участие в обсуждении, тем будет лучше для успеха Тони.
— Не знаю, право, что вам и сказать. Это все мне напоминает пятидесятые годы в Англии. Тогда тоже в моде были театральные изыски в духе героя-искателя правды в навозе. Ну, вы помните те попытки, когда неприятные люди на ваших глазах творили отвратительные дела на грязных задворках… Если ваше восхищение базируется на той основе, с какой герой ныряет в самую глубокую пропасть грязи и, смакуя, копается в ней, то роль удалась.
— Ей не нравится пьеса! — резко бросила Пэт Паркер, невольно подставляя Эмму под удар.
— Что? — насупился Дик Латхам.
Эмма покраснела как вареный рак, взглянула на Пэт и возвышающегося у нее за плечами Дика Латхама и залепетала.
— В общем-то я имела в виду другое. Это мое чисто эмоционально личное восприятие пьесы и ее мрачного героя. А так игра Тони была выше всех похвал. Это очень впечатляет, Он заслужил свой успех на все сто. Да, игра в театре, дуэт Пэт и Тони на страницах журнала «Нью селебрити», без сомнения, сделают Тони Валентино героем дня, — крепко сжав губы, буквально процедила последние слова Эмма.
Самое печальное для нее было то, что все, что она говорила, оказалось правдой. Этот вечер грозил обернуться для нее настоящей катастрофой с последствиями просто космического характера. Да еще Дик Латхам решил совместить выступление Тони в театре на Бродвее с презентацией первого выпуска нового журнала «Нью селебрити» в «Канал-баре». Вся ирония судьбы была еще и в том, что Эмма своим журналом практически помогла в одночасье добиться признания в Нью-Йорке никому не известному актеришке, к тому же ранее смертельно оскорбившего ее самое. Даже Господь всемогущий, и тот вряд ли мог предположить такой поворот событий. То, что он по-настоящему был талантлив, лишь усугубляло страдания Эммы. Единственно хорошим известием во всем этом было резкое охлаждение, если не прекращение вообще, взаимоотношений между Тони и Пэт. Эмма с трудом сдерживалась. А ведь скоро ей, как главному редактору, предстояло столкнуться вплотную с человеком, глубоко оскорбившем ее как женщину тогда, на выпускном вечере школы Джуллиарда. Куда дальше могли зайти и без того не простые отношения, Эмма даже и представить не могла.
— Эмма, я надеюсь, что вы все-таки научитесь думать как настоящая американка. Англия дала миру многих знаменитых писателей. Но все они жили в прошлом веке. А сейчас, здесь, в Америке, я не понимаю, как можно не восхищаться Стейнбеком, — холодно произнес Латхам. Он понимал, что передергивает слова Эммы. Но сделал это он умышленно. Служащий его империи не имеет права перечить ему, владельцу этой империи.
— Да, я понимаю, Хемингуэй, О`Нэйл, Фитцжеральд, Фолкнер, Теннесси Уильямс, Стейибек — я имею в виду, что они гордость мировой культуры и Америки. Разве можно их сравнить с Шоу, Моэмом или Уальдом. Да, они хороши, но меркнут перед американскими собратьями по перу. Англичане просто в восторге от американских писателей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159