Эмма глубоко вздохнула, привела в порядок мысли, поправила прическу и мягко улыбнулась Пэт:
— Извини, дорогая, я совсем не хотела тебя обидеть этой глупой болтовней. Я слишком много выпила, не обижайся на меня, — услышала остолбеневшая Пэт.
— Да-да, я понимаю, не волнуйся, все в порядке, — ошеломленно промямлила Пэт, пытаясь выдавить из себя ответную улыбку.
— Жаль, что здесь не было Дика Латхама. Уж он-то посмеялся бы над нашей стычкой, — весело, как ни в чем не бывало зазвенел голос Эммы.
Она снова была очаровательна, общительна и добродушна. Пэт во все глаза смотрела на нее и ничего не могла понять. Такая быстрая смена настроения и манеры поведения озадачивали ее. Одно было ей ясно — Эмма была на самом краю срыва. Еще чуть-чуть, и никто не смог бы поручиться за последствия. Впервые Пэт ясно осознала, в каком издерганном состоянии находится психика Эммы. Она была крайне неустойчивой и болезненно реагировала на все, что могло хоть как-то оскорбить ее. Выброс ненависти и зла был ошеломляющим. Может, ей следует предупредить Латхама, чтобы он вел себя посдержаннее, поосторожнее с этой психопаткой? Нет, Латхам по-своему интерпретирует ее мотивы и может сделать совершенно иной вывод… Да и он сам нуждался в защите, если в какой-то миг Эмма сочтет его своим врагом. Ну ладно, все станет на свои места позже, а теперь надо протянуть оливковую ветвь, решила Пэт.
— Послушай Эмма, я и Дик, ну… я имею в виду… что между нами ничего особого и нет…
— Да не забивай ты себе голову всякой ерундой, — весело отмахнулась Эмма. Но при этом она представила себе голову Пэт, лежащую на серебряном подносе перед ней за праздничным столом. Кровь лужицей зловеще багровела на благородном серебре…
— Да и ты особенно не расстраивайся, — говорила в свою очередь Пэт, явственно представляя Эмму в больничной палате, привязанную к кровати, в смирительной рубашке в окружении врачей в белых халатах.
— Привет, Эмма, привет Пэт! Я — Элисон Вандербильт, если вы меня еще помните, — раздался музыкальный голосок, который на время оторвал соперниц от созерцания друг друга. Трудно было позабыть эту девушку, привезшую в Малибу Тони. Сейчас она была в элегантном кремовом костюме, создающим ей имидж деловой великосветской дамы, приехавшей в элитарный загородный клуб.
— Привет, Элисон, — громко поздоровалась Пэт, искренне радуясь неожиданной передышке. — Просто замечательно, что ты снимаешься в фильме! Мне нравится, как ты играешь. Возможно, твоя роль будет самой лучшей. Твои родные довольны тобой? — она обрушила целый водопад слов на Элисон. Разговоры о ее семье всегда сопровождали Элисон. Куда бы она ни приходила, где бы она ни появлялась, аура аристократического происхождения постоянно ощущалась в ее присутствии.
— О, они все еще не верят. Думают, что это какая-то шутка. Правда, мама насмотрелась боевиков в духе Сильвестра Сталлоне и думает, что я буду сниматься с ним в паре. Ей это, похоже, нравится. А папа… Он грозился переделать наш зимний сад в съемочный павильон, чтобы я могла сниматься, не выходя из дому, — прощебетала Элисон.
— Я так рада, что у тебя все хорошо складывается, — в тон проворковала Пэт.
— А вы не видели, где Тони? — вмешалась Эмма Гиннес, которая стала ненавидеть любые проявления счастья или иного, близкого к нему чувства. Это возымело свое действие, и на лице Элисон проступили печаль и тоска по ее бывшему другу.
— Он вот там. Я так рада, что смогу работать вместе с ним, — неожиданно откровенно призналась она. Пэт с облегчением поняла, что у нее нет ничего с Тони.
— Да, Элисон и Мелисса могли бы составить неплохой коктейль, особенно если его будет помешивать Пэт, — раздался ехидный голос Эммы.
Никто не посчитал долгом как-то отреагировать на этот выпад. Но Пэт решила, что с нее на сегодня довольно и покинула компанию.
— Я должна поздороваться со своим ведущим актером. Не игнорировать же мне его! — крикнула она им напоследок и растворилась в толпе.
Тони Валентино без особого успеха отбивался от насевших на него журналистов. Дик Латхам советовал ему держаться спокойнее, и он старался не реагировать резко на провокационные вопросы типа: нравится ли ему быть мужским секс-символом, или как бы отнеслась к его сомнительной славе его покойная мать. Тони прихлебывал томатный сок со всей возможной непринужденностью и надеялся оправдать доверие Латхама.
— А как вам будущий фильм о Малибу, Тони? — услышал он очередной вопрос.
— Одержимость! Это будет фильм о грандиозных амбициях, заводящих в никуда, об абсолютной безысходности. Это будет эссе о славе и известности, о переплетении счастья и страдания. Это будет столкновение серой жизни с яркими подвигами, это будет война и мир, стремление во что бы то ни стало добиться своей цели и полная пассивность перед судьбой. В фильме будет вопрос: «Куда идти?»
— И куда же идти?
— В фильме не будет ответа. Он только поставит вопрос, как и целый ряд других важных вопросов.
— Здорово, просто замечательная речь. Только какого черта мы стоим тут на самой вершине горы и выслушиваем всю эту высокопарную псевдопсихологическуго чушь? — раздался чей-то задорный голос из толпы.
Тони вздрогнул и гневно сжал кулаки, всматриваясь в толпу в поисках нахала.
— Помни, что любопытство сгубило кота! — услышал он прямо в ухо голос Пэт Паркер, которая вынырнула из толпы и стояла перед ним. Она повернулась спиной к нему, и прокричала в толпу:
— То, что сейчас Тони Валентино сказал — все абсолютная правда. Я еще не встречала более глубокого понимания и анализа того, что будет показано в фильме.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159