«Обязуюсь на сто долларов носить воду по курсу и так далее».
Так что в старости ни в чем себе отказывать не буду!
Кто там?
Галя еще раз проверила закрыты ли окна, спички спрятала и, присев у зеркала, говорила, отделяя слова от губ движениями помады:
— Светочка, мама пошла в парикмахерскую. Позвонит приятный мужской голос, скажешь: «Мама уже вышла». Это парикмахер... Позвонит противный женский голос, спросит: «А где Галина Петровна?»... Это с работы. Скажешь: «Она пошла в поликлинику... выписываться!»... Не перепутай. Ты девочка умненькая. Тебе шесть лет.
— Будет семь, — поправила Света.
— Будет семь. Помнишь, кому можно открывать дверь?
— Помню, — ответила Света. — Никому.
— Верно! А почему нельзя открывать, не забыла?
— Бабушка говорит: «По лестнице нехорошие бандиты с топорами ходят, прикидываются водопроводчиками, тетями, дядями, а сами непослушных девочек топят в ванне!» Правильно?
— Правильно.
— А бабушка придет, ей открывать? — спросила Света, откручивая кукле ногу.
— Бабушка не придет, она на даче. Приедет завтра.
— А если сегодня?
— Я сказала: завтра!
— А если сегодня?
— Если сегодня, это уже не бабушка, а бандит! По домам ходит, деток ворует. Еще есть дурацкие вопросы?
— Нету вопросов! — ответила Света, внимательно глядя, куда мать прячет от нее французские духи.
— Вроде порядок. — Галя цепким взглядом таможенника ощупала отражение в зеркале. — Буду часа через два. Нет, через три!
— Так долго обстригать будут? Ты не слон!
— Не обстригать, а стричь. Это плохой мастер все делает тяп-ляп, а хороший мастер, — Галин голос потеплел, — настоящий мастер все делает хорошо, поэтому долго. Никому не открывать!
Мать чмокнула Свету и, хлопнув дверью, ушла.
Света достала из тумбочки французские духи, полфлакона опрокинула на голову кукле, приговаривая:
— Вымоем Дашке голову и будем обстригать. Не волнуйтесь, настоящий мастер все делает так долго, пока вам не станет хорошо!
Тут раздался звонок в дверь.
Света побежала в прихожую и звонко спросила:
— Кто там?
Хриплый голос ответил:
— Открой! Это я — твоя бабуля!
— Здравствуй, бабуля! А зачем таким страшным голосом говоришь?
— Да простыла, внученька! Уж и молоко с медом пила, а все хриплю! Открывай!
— Бабушка! Мама сказала: ты завтра приедешь! А сегодня еще сегодня!
— А я сегодня и приехала! Открой! Темно на лестнице, и ноги сильно болят!
Света набросила на дверь цепочку.
— Бабушка, — задумчиво сказала она через дверь, — я открою, а ты — бандит?
— Какой еще бандит?! — Бабушка закашлялась.
— Обыкновенный. Сама говорила. Прикинешься бабушкой и в ванне утопишь! Приезжай завтра, будешь бабушкой!
Старушка спустилась на ступеньку, заплакала:
— Стыд-то какой! Во, дите воспитали! Родной бабке через двери не верит! Бессовестная! Когда мать с отцом будут?
— Папа после работы, — донеслось из-за двери. — А мама пошла выписываться к парикмахеру.
— Куда? — Бабушка вскочила. — Все Сереже расскажу! Вертихвостка! И ты вся в нее, вся! Вот возьму и умру тут!
— Бабуль! Бабуль! — пробивался из-за двери детский голосок. — Ты не умрешь! Мама сказала, ты сначала всех нас похоронишь!
— Это Галка про меня такое сказала? Змеюка! Все Сереже расскажу! Про всех парикмахеров! Еще неизвестно, от какого парикмахера дочь!
В это время по лестнице поднимался мужчина в сапогах и спецовке.
Разглядев в тусклом свете умирающей лампочки старушку в слезах, он остановился.
— Кого оплакиваем, бабуля?
Признаться постороннему, что тебя не пускает в дом собственная внучка, было так стыдно, что бабушка, проглотив слезу, соврала:
— Давление у меня пониженное, сынок... Второй день с лестницы падаю.
— А мы в квартиру позвоним, валерьяночки хлопнешь! — весело сказал мужчина, нащупывая на двери звонок.
— Кто там? — спросила Света.
— Ребятенок, открой! Тут старуха концы отдает!
— Дядя! Там темно, вы потрогайте, эта старуха, может, старый бандит!
— Мерзавка! — взвыла бабушка. — Перед людьми не позорь!
— А как там внучка твоя оказалась? — сообразил мужчина. — Чья бы там внучка ни была, а отпереть будь любезна! Слышь меня, стерва несовершеннолетняя!
— А при детях ругаться нельзя! — сказала Света. — Папа при мне никогда не ругается. Сначала уложит спать, дверь закроет и потом ругается с мамой! Понял, сын сукин?!
— Во дает! — одобрительно хмыкнул мужчина. — Перспективная девочка подрастает!
— А вы кто такой там? Один — бабушка, второй — дедушка, что ли?
— Я-то? Я дядя Коля-водопрово...
Бабушка, ладошкой зажав мужчине рот, зашипела:
— Не водопроводчик! Только не водопроводчик! Ей про водопроводчиков такого наговорили! Вы... почтальон!
Дядя Коля, пытаясь оторвать от себя бабушку, бранился шепотом:
— Чтоб вы сгорели! Почему водопроводчиками пугаете? У нас что, почтальон не может стать бандитом?
— Но я прошу вас! Скажите: почтальон, — она откроет!
Дядя Коля сплюнул в сердцах:
— Слышь, ты там! Открой! Оказывается, я почтальон!
— А голос как у водопроводчика!
— Бабусь, внучка воспитана неслабо! Граница на замке! Придется ломать дверь!
— Ломайте! — Бабушка махнула рукой. — Только аккуратно, как свою.
Водопроводчик достал инструменты и, напевая романс «Отвори потихоньку калитку», начал выламывать дверь. Удары кувалды гулко бухали на всю лестницу. Но, во-первых, соседи плохо знали друг друга в лицо. Во-вторых, на площадке был полумрак. А в третьих, как-то неловко спрашивать у незнакомого человека, в свою квартиру он ломится или в чужую?
Видя, как дверь начинает шататься, Света заплакала:
— Мама! Мамочка! Меня утопят! — Она дрожащей рукой задвинула засов старого замка, которым давно не пользовались, но с двери так и не сняли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50