— Наш самолет произвел вынужденную посадку, с чем вас и поздравляю!
Женщина вздыхает:
— А кто говорил «разобьемся»! Обманщик!
Мужчина чертыхается:
— Опять не успел!
Дырки
Вы меня извините, но когда сыр швейцарский лежит, я понимаю, за такие деньги килограмм никто не возьмет, но сто грамм, чтобы освежить в памяти, могу позволить в кои-то веки.
Я слюну проглотила и говорю:
— Мне, пожалуйста, сто грамм, если можно без дырок.
Продавщица, наглая такая, заявляет:
— Это настоящий швейцарский сыр, он без дырочек не бывает!
Я ей говорю:
— Видите ли, дорогая, я на свои кровные желаю ровно сто грамм, чтобы забыться, вспомнить молодость. Поэтому прошу ввиду исключения сыр целиком.
А она, наглая такая, шипит:
— Что ж я вам его лобзиком выпиливать буду?
Вышла заведующая. И, не разобравшись, накинулась:
— Выходит, вам только сыр, а кому же я дырки от сыра продам?
— А это, — говорю, — ваши проблемы. Одни просят мясо с косточкой, другие без — и дают без разговоров.
Заведующая говорит:
— Ради Бога! Если хотите сыр с косточкой, я принесу! Можно без косточки, как пожелаете! Но без дырок сыр швейцарский в природе не существует!
Я говорю:
— Не дадите, объявлю прямо тут голодовку и, даю слово, подохну к утру!
Чертыхнулись, отрезали. Правда, три дырки всучили. Две больших и маленькую одну.
Пришла домой, нарезала тоненько-тоненько, ровно двести пятьдесят кусочков вышло, плюс корочка, и с булочкой, маслицем, чаем индийским!
Вкуснятина! Думала, растяну на неделю. Гляжу: к часу ночи сыр кончился! Съела до крошечки, и знаете, сыра нет, а запах остался. Три дня ем булку голую, а запах — будто с сыром! Не иначе дырки пахнут! Дуреха, брала бы дырок побольше, глядишь, месяц как сыр в масле каталась бы за те же деньги!
Нет, швейцарцы не дураки, что в сыр дырки кладут!
Последнее фото
В воскресенье Николай Николаевич с дочкой, зятем и внучкой гуляли по городу, восхищаясь товарами на витринах и ужасаясь их ценам. Пятилетняя Даша без устали тыкала пальчиком и голосила: «купи, купи, купи...». Ребенок еще не знал арифметики, не умел делить желания на возможности без остатка.
Остановились около фотоателье. За стеклом на глянцевых фотографиях застыли нарядные лица. И тут вдруг дед заявил:
— Снимусь-ка на фотокарточку для могилки!
— Папа, что за бред такой? — удивилась его дочь Таня. — Чего вас в могилу ни с того ни с сего потянуло?
— Уж больно фото красивые, — сказал Николай Николаевич. — Скоро помирать, а дома ни одной приличной фотокарточки нету! Одна качественная, где я в Сочи на пляже играю в футбол в 1971 году. Так я там в трусах, на памятник вроде неловко. А хочется остаться в памяти у людей симпатичным. Сегодня вроде я ничего.
— Да кто ж это заблаговременно фотографию для того света готовит? — ухмыльнулся зять.
— Все-таки, Петя, ты дурак, хоть и лысый, — незлобно сказал Николай Николаевич. — Ну зачем мне на могильной плите фотография, где я уже мертвый в гробу?! Я-то умру, а люди по кладбищу гулять будут. Зачем глядеть на них синим покойником? Человека заботит, как он выглядит и после смерти! Доживешь до моих лет, поймешь!
— Николай Николаевич, вы меня извините! — распалился зять. — Да, у вас была пара инфарктов, кто считает! Но вы у нас окружены такой заботой и вниманием, комар не проскочит! И ваши намеки на кладбище неуместны! Мы вас оттуда оттаскиваем, а вы рветесь! Пока живы, берите от жизни все, что возможно! Идемте, я вас на карусели покатаю! На том свете будет, что вспомнить!
— Желаю фотографироваться и все! — Старик затопал ногами.
— Ну, если это ваше последнее желание, черт с вами, папа!
Родственники вошли в фотоателье.
— Прошу! — Фотограф сделал улыбочку. — На паспорт? На права? Для души дружным семейством желаете?
— Мне бы на могильную плиту! Если можно, посимпатичнее!
— Ради Бога! Будете как живой! Присаживайтесь!
— И я с дедой! — обрадовалась внучка.
Таня схватила дочку за ногу:
— Слезь с деда! Он фотографируется для кладбища!
— Хочу с дедой для кладбища!
— Тебе еще рано. Вырасти, состарься, тогда другой разговор!
— А пусть с внучкой! — Николай Николаевич прижал девочку к себе. — В земле лежать будет легче, зная, что ты не один!
— Николай Николаевич, вы знаете, как мы вас любим! Но, если я правильно понял, помирать вы собрались один! Или нас с собой приглашаете за компанию? — Зять нервно размял сигарету.
— У нас не курят! — предупредил фотограф. — Решайте, как вас снимать? Всколькиром?
— А давайте все вместе?! — улыбнулся старик. — Таня, Петя, присаживайтесь! Уважьте старика!
Таня скрипнула зубами:
— Папа, дай вам Бог здоровья, но куда ж вы нас в могилу с собой тянете? Люди придут на кладбище, увидят на фотографии нас вместе, решат, погибли в автокатастрофе, начнут звонить, выражать соболезнование. Придется оправдываться, почему до сих пор живые. Вернитесь с того света на этот!
— Желаю вместе на кладбище! — Старик побледнел, схватился за сердце. — Или откажу в завещании, все отдам Нинке!
— Тань! Брось, не связывайся. Не видишь, человек из ума выжил. Отдаст все твоей сестре, точно попадем на кладбище! Не отказывай покойнику, грех!
— Хорошо! — Таня с грохотом поставила рядом два стула. — Только из любви к вам! Хотя лучше бы вам с Нинкой сняться, она фотогеничнее!
Таня достала из сумочки зеркальце, с ненавистью уставилась на себя:
— Хоть бы предупредили заранее! Черт знает, на кого похожа! Люди придут на кладбище, увидят, как я выгляжу, что они скажут?! Решат: здесь похоронена эта старая мымра!
— Мымра и есть! — Петя начал затирать пятна на брюках. — Сколько раз говорил — постирай брюки! Посмотри, на кого я похож!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50