К тому же с этим фильмом связано чересчур много отрицательной рекламы, да и с ней самой тоже. Для «Рейсом энтерпрайзиз» это не лучшая ситуация.
— Пожалуй… — Либерти была совершенно сбита с толку.
— Боюсь, при всей своей опытности Кит проявляет чрезмерную наивность в общении с прессой. Ей недостает хватки. которая есть у ее матери.
— Разве существует другой способ замять историю со смертью на съемочной площадке? — Либерти торопилась перейти к интересующей ее теме и заранее волновалась.
— По-моему, да.
— А как насчет вашего романа с Монетт Новак?
Либерти думала застать его врасплох, но Раш так широко улыбнулся, словно она польстила ему своим намеком.
— Никак. Я встретился с мисс Новак один-единственный раз. Невероятно, чтобы я произвел на нее такое сильное впечатление, от которого она…
— Как бы вы прокомментировали нападение миссис Новак на Кит Рейсом во вторник? — Либерти была довольна тем, что ее голос звучит как обычно. Притворяясь, будто не знает ответов на свои вопросы, она могла заставить Раша поскользнуться.
— Что ж, ничего удивительного. Все матери души не чают в своем потомстве. — Он пренебрежительно махнул рукой, словно давая понять, что не очень-то верит во всю эту историю.
— То есть вы считаете…
— Что все это блеф.
Она не стала показывать, как он ее разочаровывает, и, вскочив, произнесла жизнерадостным тоном:
— Не возражаете, если я пройдусь по кабинету? Человека можно понять по тому, что он вешает на стены.
— А вам хочется меня понять?
— Может быть…
Внимание Либерти тут же привлекли несколько больших фотографий в рамках, вывешенных вдоль зеленой стены на уровне глаз. Это были студийные работы, возможно, выполненные профессиональной аппаратурой, и они добавляли к облику Раша Александера немало нового. Похоже, Эбен был прав: Раш действительно питал противоестественную слабость к своей дочери, причем до такой степени, что этого было уже не скрыть. Фотографии были не из тех, что вывешивает обычный папаша, гордый своим творением. Перед Либерти висели иллюстрации к «Лолите» в увеличенном масштабе. Ей впервые стало жаль Раша.
— Ну, что вы о ней скажете?
Она через силу засмеялась. На память пришли слова Пирса: «Только не подлетай к потолку…»
— Фотогеничная девушка, — пробормотала она и перешла к фотографиям самого Раша, где он был снят с известными бизнесменами, и в частности с Арчером Ренсомом. Везде он выглядел одинаково: хорошо одет, сдержан, неулыбчив. Лишь на одной из фотографий рядом с ним стояла красивая женщина средних лет. Услышав звук открываемой двери. Либерти оглянулась — официант вкатил в кабинет тележку с чаем и двумя вдетыми в бронзовые кольца салфетками. Эти приготовления не вызвали у нее особого энтузиазма. Она снова взглянула на фотографию и только тут узнала в женщине Китсию.
Официант тем временем расставлял тарелки на маленьком столике в углу: толстые куски ростбифа, вареная морковь, запеченный картофель, здесь были два краба с мягкими панцирями, горка зеленого горошка и яблоко под зеленым соусом.
— Я велел своему секретарю заранее выяснить, что вы любите, — любезно заметил Раш.
— Вот это да! — Либерти наградила его подобием улыбки.
От такого внимания ей стало еще больше не по себе. Раз он знает о ее слабости к мэрилендским крабам, то не ведомы ли ему и другие ее грешки?
Раш отпустил официанта и пододвинул ей кресло.
— Надеюсь, вам понравится праздничный ленч. С днем рождения, Либерти! — Он уселся напротив и взмахнул салфеткой.
Она заметила, что на его тарелке всего по четыре: четыре куска ростбифа, четыре морковки, четыре картофелины.
— Что за смысл в четырех? — поинтересовалась она.
Он улыбнулся, продолжая кромсать ростбиф:
— Вы и вправду потрясающе наблюдательны. В детстве у меня всегда было по четыре шоколадки на целый день. Мне не хочется забывать, что в свое время я обходился малым. Как видите, не вы одна пережили тяжелое детство.
— Вижу, — ответила она бесстрастно и направила вилку на краба.
— Надеюсь, вы не страдаете отсутствием аппетита, тем более в свой день рождения, не принадлежите к числу странных женщин, косо глядящих на еду как таковую? Скажем, моя дочь… Вот кто любит поесть! Иногда мне кажется… — Он задумался. — Кажется, она проглотила бы весь мир, дай ей волю.
— Отчего же, я тоже люблю поесть, — в доказательство Либерти отправила в рот микроскопический стручок гороха, — но не люблю делать из еды культ. Кстати, у Кит было такое же тяжелое детство, как у вас?
Он посмотрел на нее так, словно не понял вопроса.
— У Кит ведь не было отца, — пояснила Либерти.
— Ну, не знаю… Китсия вполне могла заменить ей обоих родителей.
— И вас не интересует, кто отец Кит?
— Нисколько. Я и так знаю, кто это.
— Неужели? — Либерти чуть не прикусила язык. — И кто он, по-вашему?
— Уймитесь же наконец! — урезонил он ее с улыбкой. — Арчер правильно вас охарактеризовал как чрезвычайно прямодушного ребенка. — Он замолчал и стал тщательно пережевывать мясо — судя по всему, Раш считал, что правила интервью задает он сам. — Вернемся лучше к «Последнему шансу»: вся эта история очень сильно повлияла на всех нас.
— В каком смысле? — рассеянно спросила Либерти. Она сильно сомневалась, что Раш действительно знает, кто является отцом Кит. Да и откуда бы?
— До недавнего времени киностудия «Горизонт» была особой гордостью Арчера…
— Не мудрено. — Либерти ухватила пальцами крабью клешню и озадаченно на нее уставилась. — Обходится без рабского труда, никаких скандалов с юными жительницами Тайваня, слепнущими над сборкой микросхем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134