Но как может подействовать молитва, если она молится с открытыми глазами?
— Я упаду! — кричит она и сама удивляется, до чего слаб ее голосок.
— Не упадешь, Кэсси, — хрипит он в ответ.
Если бы он открыл глаза и увидел, что обознался… Но нет, он погружен в рывки своего жестокого орудия. Или это змея, которую он в нее запустил? Так или иначе, существовавшая раньше преграда сметена. Кто истекает кровью — змея или она сама?
Сделав свое дело, Раш встает и прячет лицо среди почерневшей листвы. Из кухонного окна доносится голос Аманды. Пора обедать.
Верена приподнимается на локте и смотрит на кровь у себя между ног.
— Она нас убьет!
Он наклоняется к ней и с силой привлекает к себе, причиняя ей боль. Его лицо заострилось.
— Она не узнает, — говорит он. — Поняла? Никогда не узнает.
Глава 19
Кит открыла дверь и схватилась за ручку, чтобы не упасть.
Включив свет, она облегченно перевела дух. Как ее угораздило принять за мертвеца, раскачивающегося на дверце шкафа, собственную одежду, доставленную из прачечной?
Она на всякий случай дотронулась до одного платья, после чего подняла подсунутые под дверь номера сообщения о телефонных звонках.
Несмотря на все ухищрения Серс, она так и не расслабилась, так и не избавилась от нервной дрожи. Покинув «Калипсо», она отправилась в штаб-квартиру «Репсом энтерпрайзиз» за пакетом, переданным Сашей: почта, свежий анализ сборов за выходные, составленный Шериданом, три сценария. Она послала водителя, а сама осталась ждать в машине, и тут, заглянув в зеркальце заднего вида, заметила нечто странное.
Позади лимузина стоял низенький человечек в темно-синем костюме. Она чуть было не помахала ему рукой, но инстинкт подсказал: сиди смирно. Когда вернулся шофер с пакетом и они отъехали от тротуара, она испытала облегчение. Потом, работая в неопрятном здании позади «Колумбус-серкл» с режиссером одной из запущенных в производство картин — колдуя с ним в монтажной над негативами и предлагая изменения в сценарии, — она никак не могла изгнать из памяти человечка в синем костюме. Ей казалось, что она его где-то видела. Неужели он за ней следит? Зачем?
Сжимая в руке сообщения, она вошла в гостиную и увидела Либерти Адамс, мирно спящую на коротком диване. Привалившись спиной к двери, Кит подумала: «Наверное, я забыла, что мы решили снять римейк „Все о Еве“. Лучшего кандидата на роль ангела и не сыщешь».
Либерти вздрогнула, открыла глаза и покрутила головой:
— Неужели я уснула?
— Полагаю, мой ассистент связался с вами? Скорее всего вы что-то напутали. Кажется, мы договаривались о встрече через неделю в Лос-Анджелесе, а не в… — Она не договорила:
Либерти молча полезла в сумку, откуда извлекла все ту же эмалевую черепашку и пачку бумаги.
— Подождите меня гнать. Кит. Сперва вот это.
Кит потянулась было за черепашкой, но передумала и отдернула руку. Сердито взглянув на Либерти, она взяла у нее бумаги, уселась у окна и, надев очки, уставилась на верхний лист.
— «Китсия — Либерти» — что это? Стенограмма вашего интервью с моей матерью?
— Часть стенограммы.
— Что за необходимость подсовывать мне это прямо сейчас?
— Прошу вас, прочтите.
Кит начала читать:
— «ЛИБЕРТИ. В чем причина вашей сильной привязанности к племяннику?» — Прервавшись, она подняла глаза:
— Я все-таки не понимаю…
— Сейчас поймете. — Либерти кивнула.
«КИТСИЯ. Он был молод и красив. Но я видела в нем не столько красоту, сколько ребенка, загоравшего со мной голышом в моем парижском розарии. Когда я впервые увидела племянника, ему было всего шесть месяцев. Ангус привез его мне, потому что Элен попала в больницу.
ЛИБЕРТИ. Элен — мать Арчера?
КИТСИЯ. Причиной ее отъезда со Звара была прежде всего болезнь. Впервые приехав в Париж, она не стала останавливаться у меня — ее очень заботили светские приличия.
ЛИБЕРТИ. Не понимаю. Почему, остановившись у вас, она бы нарушила приличия?
КИТСИЯ. Я была шлюхой. Она, собственно, тоже, но узаконенной, замужней.
ЛИБЕРТИ. Почему вы стали… проституткой?
КИТСИЯ. А что, лучше было стать стенографисткой или работать на фабрике? У меня не было никакой профессии. Надо же как-то зарабатывать на жизнь! В ранней молодости я работала в заведении отца Серс. К тому же мне это нравилось.
ЛИБЕРТИ. Чем?
КИТСИЯ. Тем, что хорошо оплачивалось. Я была богата…
Сравнительно, конечно. Я работала, когда у меня была к этому охота. Мне нравилось общество состоятельных мужчин.
ЛИБЕРТИ. У вас были другие друзья?
КИТСИЯ. Такие же шлюхи.
ЛИБЕРТИ. Я серьезно.
КИТСИЯ. Неужели я должна терпеть такое количество дурацких вопросов?
ЛИБЕРТИ. Я предупреждала, что задам тысячу вопросов.
Только так можно…
КИТСИЯ. Прекрати! Не трать время на оправдания и объяснения, даже со мной. Если статья получится, значит, мы не зря старались.
ЛИБЕРТИ. Наверное, вы считаете, что ваше искусство, ваши скульптуры оправдывали любые ваши жертвы?
КИТСИЯ. Совершенно верно. Но я далеко не сразу это поняла. Я покинула Париж, чтобы посвятить себя работе, но у меня не было полной уверенности в себе. Пришлось спрятаться в пустыне, чтобы избежать соблазнов.
ЛИБЕРТИ. Разве вы не занимались живописью за несколько лет до отъезда из Парижа?
КИТСИЯ. Да, но тайком. У меня была привычка трудиться летом, осенью и зимой.
ЛИБЕРТИ. А весна?
КИТСИЯ. Весну я приберегала для Арчера. Я подражала Персефоне.
ЛИБЕРТИ. Каждую весну?
КИТСИЯ. Да, на протяжении семи лет. Когда Ангус впервые поручил его мне, его няня сбежала, но я убедила Ангуса, что справлюсь сама. Бедняжке Арчеру страшно не хватало матери, и он сосал мою грудь. Я не возражала, не видя в этом вреда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134