Я заговорил с ними
по-испански, но они намеренно избегали отвечать мне; женщины хихикали
каждый раз, когда я что-либо говорил, а мужчины вежливо улыбались и
отводили глаза. Казалось, они меня не понимали, и все же я был уверен, что
некоторые из них говорят по-испански, так как я слышал их разговор между
собой.
Через некоторое время дон Хуан и другой старик вышли наружу,
забрались в грузовик и сели рядом с шофером. Это оказалось знаком для всех
остальных забраться в кузов. Там не было бокового ограждения, и когда
грузовик тронулся, мы все уцепились за длинную веревку, привязанную к
крючкам вокруг платформы.
Грузовик медленно двигался по грунтовой дороге. В одном месте на
очень крутом склоне он остановился, и все соскочили и пошли за ним; затем
двое молодых людей вскочили на платформу и сели на краю, держась за
веревку. Женщины смеялись и подбадривали их, чтоб те удерживали свое
неустойчивое равновесие.
Дон Хуан и старик, к которому обращались, как к дону Сильвио, шли
тоже позади, и им, казалось, не было дела до выкрутасов молодых. Когда
дорога выровнялась, все снова забрались на грузовик.
Мы ехали около часа. Пол был исключительно твердым и неудобным,
поэтому я стоял и держался за крышу кабинки и ехал таким образом до тех
пор, пока мы не остановились перед группой хижин. Там были еще люди. К
этому времени стало довольно темно, и я мог разглядеть только нескольких
из них в тусклом желтоватом свете керосиновой лампы, которая висела у
открытой двери.
Все сошли с машины и смешались с людьми в домах. Дон Хуан опять велел
мне оставаться снаружи. Я облокотился о переднее крыло грузовика, и через
одну-две минуты ко мне присоединились еще трое молодых людей. Одного из
них я встречал четыре года назад на предыдущем митоте. Он обнял меня, взяв
за плечи.
- Ты молодец, - прошептал он мне по-испански.
Мы очень тихо стояли около грузовика. Я мог слышать мягкое бульканье
ручья поблизости. Мой приятель спросил меня шепотом, нет ли у меня
сигарет. Я предложил окружающим пачку. При свете сигареты я взглянул на
свои часы. Было 9 часов.
Группа людей вышла из дома вскоре после этого, и трое молодых людей
ушли. Дон Хуан подошел ко мне и сказал, что он объяснил мое присутствие
здесь к общему удивлению, и что меня приглашают обслуживать водой
участников митота. Он сказал, что мы сейчас выходим.
Группа из 10 женщин и 11 мужчин вышла из дома. Их предводитель был
довольно кряжистый, лет 45 мужчина. Они называли его "мочо" - прозвище,
которое означает - усеченный. Он двигался стремительными твердыми шагами.
Он нес керосиновый фонарь и помахивал им из стороны в сторону на ходу.
Сначала я думал, что он машет фонарем просто так, затем заметил, что
взмахом фонаря он указывает на какое-нибудь препятствие или трудное место
на дороге. Мы шли больше часа. Женщины болтали и время от времени
смеялись. Дон Хуан и второй старик были во главе процессии, я же был в
самом конце ее. Я не спускал глаз с дороги, пытаясь увидеть, куда ступаю.
Прошло уже 4 года с тех пор, как дон Хуан и я были в горах ночью, и я
потерял очень много физической выносливости. Я непрерывно спотыкался, и
из-под ног у меня летели камни. Мои колени совсем потеряли гибкость;
дорога, казалось бросалась на меня, когда я упирался в бугорок, или
проваливалась подо мной, когда я наступал в выбоину. Я был самым шумным
пешеходом, и это невольно делало из меня клоуна. Кто-нибудь в группе
обязательно говорил "ух", когда я спотыкался, и все смеялись. Один раз
камень, который я нечаянно пнул ногой, попал в пятку женщине, и она громко
сказала ко всеобщему удовольствию: "дайте свечку бедному мальчику". Но
последним испытанием для меня было, когда я оступился и вынужден был
схватиться за идущего впереди; он чуть не потерял равновесие под моей
тяжестью и издал совершенно неадекватный нарочитый визг. Все так смеялись,
что группа должна была на время остановиться.
Наконец человек, который был ведущим, махнул своей лампой вверх и
вниз. Это, казалось, был знак, что мы прибыли к месту назначения. Справа
от меня, неподалеку был темный силуэт низкого дома. Все пришедшие
разошлись в разных направлениях. Я поискал дона Хуана. Его было трудно
найти в темноте. Я некоторое время бродил, шумно натыкаясь на все, пока не
заметил, что он сидит на камне. Он опять сказал мне, что мой долг будет в
том, чтобы подносить воду тем, кто участвует в митоте. Этой процедуре он
обучил меня уже несколько лет назад. Я помнил каждую деталь, но он
настаивал на том, чтоб освежить память и вновь показал мне, как это
делается.
Затем мы прошли в заднюю часть дома, где собрались все. Они развели
костер. Примерно в 5 метрах от костра был чистый участок, покрытый
соломенными циновками. Мочо - человек, который нас вел, сел на циновку
первым; я заметил, что у него отсутствует верхняя половина левого уха, что
объясняло причину появления его прозвища. Дон Сильвио сел справа от него,
а дон Хуан - слева.
Мочо сидел лицом к огню. Молодой человек приблизился к нему и положил
перед ним плоскую корзину с батончиками пейота; затем этот молодой человек
сел между мочо и доном Сильвио. Другой молодой человек принес две большие
корзинки, поставил их рядом с пейотными батончиками и сел между мочо и
доном Хуаном. Затем еще двое молодых людей сели по бокам дона Сильвио и
дона Хуана, образовав кружок из семи человек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95