И она поверила. Но сейчас речь шла о человеке, которого она немного знала, который спас ее и с которым ей было так хорошо в постели.
— И… и может быть, я тебя к нему немного ревную, — добавил Виктор с фальшивой улыбкой, веря, что она уже почти согласилась и важно сейчас ее додавить. — Ты ведь сама сказала, что тебе с ним понравилось, — и каково мне это слышать, когда я… Когда я, можно сказать, сделал тебе предложение…
Кажется, он не сомневался, что последняя фраза ее сразит, хотя все, что она могла вызвать, — это язвительный смех. Но она только усмехнулась — удивляясь самонадеянности и глупости казавшегося ей умным и понимающим человека. Который когда-то охарактеризовал ее поведение так понравившимся ей словом — инженю. Но оказывается, неправильно трактовал ее игру и не понимал, что кроется за кокетством и игривостью, пафосностью тона и театральностью мимики и жестов, — уверовав в ее наивность и глупость, и непрактичность, и внушаемость. И что самое главное — в ее чувства к нему.
Странно — ей казалось, что он отчетливо видит, что все это лишь компоненты роли, составляющие образа. А он принимал их за ее истинную сущность. Что ж, ей оставалось только себя похвалить — она оказалась действительно хорошей актрисой, если ничего не понял даже он. Но она бы предпочла, чтобы ничего не понял другой, куда более значимый сейчас человек. А он… с ним вообще пора было заканчивать игру.
— У меня к вам есть встречное предложение, — произнесла холодно, чтобы он четко понял, что это серьезно. — Вы сейчас уходите и больше мне никогда не звоните и вообще забываете о моем существовании. С меня хватит того, что вы мне отдали, — остальное оставьте себе. Вы не знаете меня — я не знаю вас. Разумеется, молчание и в моих, и в ваших интересах. Устраивает?
Зазвонил телефон, и она снова заметила его нервно дернувшийся взгляд. И отвернулась, снимая трубку, благодаря мерзкий аппарат за предоставленную им передышку. Надеясь, что, пока она будет говорить, Виктор все взвесит и поймет — и уйдет. Отсюда — и из ее жизни.
— Слушай, у тебя порядок? — Голос Андрея был ровным и безэмоциональным. — Этот у тебя еще? Че-то долго вы там — ты смотри, Игореха узнает… Слушай, это знакомый твой, что ль?
— Да… То есть нет, не совсем. — Она чувствовала спиной подозрительный взгляд Виктора. — Что-то случилось?
— Да не — раз у тебя порядок… — Трубка ушла от ответа на прямой вопрос, она в принципе и не обязана была ничего ей объяснять. — Это журналист, что ль? Любопытный, видать, — столько времени расспрашивает… Небось по ушам ездит, а сам на тебя пялится? Ты с ним это, поаккуратней — скажешь чего не то, такое напишут… Он уйдет-то скоро?
— О, надеюсь. — Все было нормально, им там внизу и в самом деле могло стать любопытно, что Виктор делает здесь уже минут сорок, — они всякий раз перезванивали, когда к ней приходил очередной журналист, и согласно договоренности перед его уходом она звонила сама. И еще они за нее беспокоились — ведь им поручили ее охранять. И они даже попросили дать им второй ключ от квартиры — и взамен кое-что дали ей, сказав, что на всякий случай. Так что и любопытство, и беспокойство были оправданы. Но все же ей что-то не нравилось во всем этом — в вопросах, в тоне, в том, что он, такой немногословный, сейчас тянул время. — Что-то случилось?
— Не, я так — узнать, — запнувшись, ответила трубка. — Не похож он на журналюгу — и все дела. Но раз нормалек у тебя — значит, нормалек. Ты ему скажи, чтоб отваливал побыстрее, — скажи, еще человек подъедет вот-вот или покушать там хочешь, еще чего. А мы тут пиццы купили, на тебя тоже, — занесем, голодная небось. Гони его, короче. И это — я просто так звоню, ты не дергайся, все порядок. И что мы тебе дали, не трогай, не надо…
Трубка замолчала, и она медленно опустила ее на рычаг, не решаясь повернуться. Боясь, что он сразу поймет по ее лицу, что что-то происходит. Потому что слишком нервный и любой звонок заставляет его вздрагивать. Потому что она сама взволнована звонком. Потому что тот, кто звонил, явно что-то от нее скрывал, действуя по инструкции и боясь испугать. Но одновременно предупреждал — скорее вольно, чем невольно, боясь ответственности, — что что-то не так.
— Это подруга, — произнесла, поворачиваясь. — Та самая, из банка. Хотела заехать, какие-то новости у нее. Может, счет все же нашелся?
— Та самая? — он смотрел испытующе ей в лицо, игнорируя издевку. — Ну что ж ты ее не пригласила — я все равно пойду уже скоро. Дела, и самочувствие неважное — отравился сильно, слабость, тошнота, все симптомы. А тебе надо отдохнуть и подумать над моим предложением — завтра я тебе позвоню, в воскресенье встретимся и все обговорим. Только не дома — могу я тебя пригласить в ресторан, тем более что нам есть что отметить? А в понедельник съездим в турагентство наше с тобой бывшее — чтобы нам уже в среду вернули твой паспорт с визой и билеты, на пятницу, скажем. Чтобы ты уехала сразу, как только…
— Но я ведь… — начала удивленно, потому что он вел себя так, словно уже не сомневался в ее согласии. — Но я ведь вам ответила…
— Марина, ты можешь мне сказать, что после этого между нами все будет кончено, — мне будет жаль, однако я не буду спорить, раз ты так решила. — Он развел руками, однако скорбности на лице не появилось. — Но это последнее дело — оно для твоего блага. И, если хочешь, для моего. Я уже дал гарантии и аванс взял — и… и ты не можешь меня подвести. Хотя бы потому, что между нами столько всего было. И потому, что это в последний раз…
— Это невозможно! — бросила категорично. — Просто невозможно.
— Извини, но это мне решать, — заметил жестко, как никогда не говорил с ней раньше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125