— Шейн, что, черт возьми, ты сделала с моим полом?
Она сидела за письменным столом и что-то увлеченно писала. Шейн была так прекрасна в своей рабочей одежде с распущенными золотистыми волосами, что Чэз невольно вспомнил тот памятный день две недели назад, когда они, забыв обо всем на свете, занимались любовью. И его охватила знакомая дрожь. Увы, с тех пор Шейн не подпускала его к себе, лишь иногда, засыпая, целовала его в щеку и бормотала сонным голосом нежные слова. «Неужели она забыла о том, что было между нами?» — тоскливо думал он иногда.
Аккуратно сложив бумаги на столе, Шейн подняла глаза и заметила Чэза.
— Подожди немного, — сказала она, поднимая телефонную трубку и набирая нужный номер, через минуту я освобожусь.
— Шейн, нам надо поговорить…
Но она уже оживленно беседовала по телефону:
— Да…Он поймет, что я имею в виду… Отправьте посылку почтовым самолетом… Мне все равно, сколько это стоит, Челита, я оплачу издержки… Попросите Марвина обо всем позаботиться…
«О чем это она говорит? — размышлял Чэз, чувствуя внезапную ревность. — Кто такой этот Марвин, черт побери?!»
А Шейн уже заканчивала разговор:
— Спасибо, Челита. Я еще позвоню.
— Проклятье, кто такой этот Марвин? Что тебя с ним связывает? — Чэз потребовал объяснений, не дожидаясь, когда она положит трубку.
— Он мой друг. Мы росли вместе. Марвин живет в деревне неподалеку от нашей плантации.
— И что же тебе должны прислать из Коста-Рики?
— Одну декоративную вещь, — уклончиво ответила Шейн.
— Ясно… — недоверчиво протянул Чэз. — А теперь поговорим о наболевшем. Что ты сделала с моим полом?
Не успела Шейн ответить, как дверь открылась, и вошел обнаженный до пояса молодой человек с грудой инструментов. «Похоже, мне придется выяснить еще один вопрос: почему к моей жене вот так запросто заходят другие мужчины, — нахмурился Чэз. — Интересно будет послушать ее оправдания».
— Привет, Тим. Как дела? — поздоровалась Шейн.
— Все в порядке, я сделал нужные отверстия. Не хотите взглянуть?
— Эй, парень, подожди, — вмешался Чэз, когда рабочий направился к двери. — Не смей больше сверлить мой пол, ясно?
Шейн улыбнулась Тиму самой обворожительной улыбкой (Чэз был готов растерзать наглеца!) и сказала:
— Спасибо. Я сейчас подойду.
Как только дверь за молодым человеком захлопнулась, она перестала улыбаться и внимательно посмотрела на Чэза:
— Мне кажется, ты сам хотел, чтобы я изменила твой дом в лучшую сторону. Что не так?
— Все хорошо, но…
— Насколько я помню, никаких «но» в этом вопросе наш устный договор не предусматривал. Ты сказал, что я могу делать все, что посчитаю нужным, не так ли?
— Я уверен, что не давал согласия на то, чтобы сверлили мой дом, превращая его в швейцарский сыр!
— Не кричи.
— Я имею право кричать, — Чэз начал энергично жестикулировать, выпуская пар, — ругаться, в общем всячески выражать недовольство, когда моя жена развлекается с полуобнаженными мужчинами!
— Ты что, ревнуешь меня к Тиму? — удивилась Шейн.
— Да, я ревную тебя к Тиму! — Чэз посмотрел на нее в упор. — Предполагается, что ты должна создать уютный дом для моей дочери. До приезда старой дьяволицы осталось меньше двух недель.
— Ничего не скажешь, прекрасное сравнение, усмехнулась Шейн.
— Ты знаешь, как я к ней отношусь, — помрачнел Чэз.
«Моя жизнь мне не принадлежит: слуги дерзят, жена обращается со мной как с надоедливым братом. Я не могу сказать ни слова, не подумав. Мне остается одно: коротать дни в кабинете. Принесу сюда пива и запрусь, — размышлял он. — Никаких женщин. Никаких дырок в полу и стенах. Никаких наставлений». От горестных мыслей его отвлекла Шейн. Она подошла к нему и нежно погладила по спине, что-то говоря, но что именно, он не мог понять, скованный внезапной истомой. Чэз попытался перевести дыхание — напрасно; тело отказывалось ему служить. Он снова чувствовал сильнейшее возбуждение.
— Не… делай… этого, — с трудом выговорил он.
— Не делать чего? — не поняла Шейн. — Что-нибудь не так?
Чэз пытался объяснить, но язык отказывался слушаться его. Шейн терпеливо ждала. Наконец, громко выдохнув воздух из легких, он произнес хрипло:
— Нет.
— Хорошо, — она еще раз погладила его по спине. — Тогда я пойду рассчитаюсь с Тимом за работу. Увидимся позже.
Чэз не знал, сколько времени простоял без движения у письменного стола. Очнувшись, он направился работать в сарай. Было довольно холодно, зима быстро вступала в свои права. Если ковбои и заметили странное поведение босса, то благоразумно помалкивали.
— Я не возражал, когда ты переделывала одну из ванных комнат, когда в полу появились ужасные дырки и пришел ненормальный электрик, меряя шагами гостиную, Чэз пытался убедить свою жену не совершать очередную ошибку. — Я был воплощением понимания и терпимости…
— Неужели?! — усмехнулась та.
— Да, я был смирной овечкой. — В глазах Чэза читалась такая искренность, что Шейн почти поверила его словам. — Боже, есть ли на свете мужчина, способный сохранить голову на плечах во время ремонта в доме! На этот раз ты зашла слишком далеко! Что это за ящики стоят в моем кабинете?
— Я решила поставить их туда ненадолго, чтобы…
— Я не могу пробраться к письменному столу!
— Зато я могу. Если тебе что-нибудь понадобится, скажи мне, я с удовольствием принесу все необходимое.
— Дело не в этом. В ящиках лежат рождественские украшения, не так ли? — нахмурился Чэз, как будто Шейн совершила что-то ужасное.
— Я подумала, что…
— В моем доме этого не должно быть.
— Нет?
— Я не справляю Рождество.
Шейн была шокирована его словами:
— Что ты имеешь в виду?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36