Он с любопытством посмотрел на нее.
— А ты откуда знаешь?
— Ты что, никогда не сидел с детьми? — Она не стала дожидаться ответа и попыталась плотнее сложить пирожные, чтобы в коробочку поместилось еще одно. Ей это не удалось.
Дики развеселился.
— Жаль, что не осталось ни одного лишнего кекса. Но мы не можем оставить это бедное пирожное сохнуть.
Он взял тарталетку и помахал ею в сторону двери.
— Отправляйся на работу, если хочешь. А я тут присмотрю.
Дэниелл испытующе взглянула на него.
— Ты уверен, что справишься?
— А в чем проблема? Если они отобьются от рук, я строем отведу их в группу продленного дня и сдам туда.
Она не могла не отправиться в «Ивы» — там сегодня работы больше, чем когда-либо. А дети, заполонившие «Веселую вдову», были, в конце концов, не только ее проблемой, но и Дики.
Дики кончиком пальца коснулся ее подбородка и поднял его, пока их взгляды не встретились.
— Не надо смотреть на дом, будто ты видишь его в последний раз, — приказал он. Он коснулся ее губ легким, как пушинка, поцелуем.
— Я справлюсь.
Дэниелл попыталась подавить волнение, охватившее ее, чтобы он не заметил, как подействовало на нее это легкое прикосновение. Но по его глазам она поняла, что ей не удалось ничего скрыть.
Он наклонился ближе. — Тебе недостаточно? — прошептал он. — Надо это исправить.
Она слабо запротестовала, но он поцеловал ее долгим глубоким поцелуем — так мягко и нежно, что она обмякла у него в руках и была благодарна за то, что этот поцелуй ничего не требовал, а только дарил бесконечное наслаждение. И когда она ответила ему, страсть, которая скрывалась за его нежностью, подействовала на нее с такой невероятной силой, что у нее закружилась голова.
— Это нечестно, — прошептала она, потрясенная.
— Нечестно, — согласился он. — Но я никогда не обещал играть честно.
И вообще никогда ничего не обещал, напомнила себе Дэниелл. В личных отношениях, да и в финансовых тоже. Тут она увидела Марту и нескольких членов Исторического общества, ожидающих столики в ресторане.
Когда часть посетителей, отужинав, отправилась на фестиваль, она проводила членов Исторического общества к их столу и вернулась к стойке метрдотеля, чтобы заняться следующей группой. В этот момент к ней подошла Марта. Она опасливо оглянулась и прошептала:
— Мне надо поговорить с тобой, Дэниелл, это о музее.
Марта едва смотрела ей в глаза и выглядела какой-то… напуганной, что ли.
Сердце у Дэниелл упало. Неужели инвестиционная политика Марты уже потерпела крах?
— Это о тех деньгах, — продолжала Марта. — Видишь ли, я сама тогда не совсем все правильно поняла. Помнишь, я говорила вам с Пэм на ее вечеринке. Мы, оказывается, в прошлом месяце получили совсем другую сумму процентов. Дики был так любезен, что все объяснил мне.
— Представляю, — проговорила с раздражением Дэниелл.
— Понимаешь, я думала, что последний взнос, который мы внесли в фонд, — это и были проценты, — сказала Марта, — а оказалось, я ошиблась. Так что у нас получилась прибыль не сто процентов… — она еще понизила голос, — а два. Дики сказал, что это все-таки очень хорошо в месяц, а с нас он совсем ничего не берет за свою помощь, так что я чувствую себя немного… Ой, опять посетители по твою душу, а мне надо бежать к нашему столику, а то они начнут интересоваться, что это я с тобой так долго болтаю. Ты ведь никому не расскажешь о моей глупой ошибке, да? — И она исчезла прежде, чем Дэниелл смогла что-либо ответить ей.
Итак, Дики не играет в рулетку с музейными деньгами и не пытается увеличить свои собственные доходы за счет наивности Марты. Понятно, почему он так обижался, когда она намекала, что он пытается нагреть руки на музейных деньгах.
Значит, она должна перед ним извиниться. Еще раз.
Помощник официанта принес ей стопку меню и сообщил об освободившемся столике. Дэниелл сделала пометку у себя в журнале и пошла в холл за ожидавшими гостями. Когда она вернулась, еще одна группа из четырех человек ждала у входа.
Слова застыли у нее на языке — перед ней были Нора, ее родители… и Дики.
Дэниелл и так теряла способность трезво рассуждать, когда речь шла о Дики, а тут она окончательно растерялась.
— А на кого ты оставил «Веселую вдову»? Или у меня галлюцинации были? Ты же сказал, что присмотришь за всем!
Ее тон должен был превратить его в пепел.
Дики приподнял одну бровь.
— Я сказал, что справлюсь, и я это сделал. Пэм вовсю печет и пробудет там еще какое-то время. Она предложила присмотреть за гостями. Большинство из них сейчас на фестивале.
Дэниелл немного смягчилась, но сдаваться была не готова.
— У Пэм и без этого полно работы.
— И она у нее отлично получается, — согласился Дики. — Каждый раз, когда я заходил в кухню, я делал очередное пожертвование Историческому обществу, так как все время там появлялись новые образцы, которые мне необходимо было попробовать.
— Впечатляет, — холодно сказала Дэниелл. — Ну что ж, я рада, что тебе удалось перекусить, потому что, боюсь, вам придется долго ждать, пока я смогу найти место. Если вас не затруднит, подождите в холле…
Мать Норы сделала недовольную гримасу, но все же пошла. До Дэниелл донесся ее голос:
— Раньше в «Ивах» работал очень приятный персонал.
Дэниелл закусила губу. Укол был мелочным, но в нем все же была доля правды — за последнюю неделю она умудрилась нарушить все правила такое количество раз, что ей не хотелось даже вдаваться в подсчеты.
Она наконец-то поняла, что вовсе не «Веселая вдова» ее беспокоит. Ей неприятно, что Дики лишь недавно целовал ее, а теперь является сюда с Норой.
Дэниелл опять позволила мечтам приукрасить реальность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37