– Она сказала мне, что твоей матери лучше.
– Да, я разговаривала вчера с Кит. Мама вернулась к своему обычному состоянию. Ладно, что у нас там сегодня?
– Тебе два сообщения из «Юнивёрсл динамикс» от Амоса Ричардсона. Может быть, еще не все потеряно.
Сердце у Сюзанны подпрыгнуло, – скорее всего, он пока не в курсе происшедшего.
– Разберусь, конечно. Но особо не надейся, – и она поднялась в офис. На столе – сообщения; она стала искать в сумочке календарик и тут наткнулась на сверток… Совсем забыла из-за болезни матери о блюде, купленном для миссис Холкомб. Это, правда, расписано тюльпанами, а не нарциссами, но не хуже – тоже ручной работы и по насыщенности цвета не уступает предыдущему.
Выбирая его, Сюзанна все спрашивала себя: почему она так поступает, почему ей хочется, чтобы в глазах соседей Марк выглядел порядочным человеком, даже в мелочах? И пришла к выводу, что любит его. К счастью, он об этом не знает и никогда не поймет, как беззащитна она перед всеми его колкостями и обидными словами…
Однако что теперь делать с блюдом – выкинуть, сдать обратно в магазин? Да нет, отдать миссис Холкомб, она, в общем-то, ни при чем. Не сидится ей спокойно на месте; от блюда нужно избавиться, и чем скорее, тем лучше; она взяла сумочку и спустилась вниз. Пришлось звонить дважды, прежде чем дверь приоткрылась на несколько дюймов – как раз, чтобы можно было видеть глаза.
– Миссис Холкомб, так получилось, что ваше блюдо разбито. Но я принесла вам другое, тоже ручной работы, специально выбирала…
– Не стоило так беспокоиться. – Миссис Холкомб оглядела ее с ног до головы. – Вы выглядите не лучшим образом. Какие-то проблемы с вашим молодым человеком?
– Нет, никаких, – ответила Сюзанна сухо. – И он не мой. Здесь тюльпаны вместо нарциссов, я боялась… – сбивчиво попыталась она прояснить ситуацию.
– Тюльпаны – мои любимые цветы. – Миссис Холкомб прижала блюдо к груди. – Подождите минутку! – С этими словами она исчезла за дверью своей квартиры.
Сюзанна чувствовала себя крайне неловко, хотя бы потому, что Марка пригласили внутрь, а ее дальше порога не пускали. Могла бы хоть спасибо сказать… Тут она увидела чью-то тень на стене, резко обернулась – Марк… Не раздумывая, попыталась удрать, но он перегородил ей дорогу.
– Вот ты как! – сказала она. – Тебе больше нечем заняться? Извини… – И сделала шаг в сторону, пытаясь его обойти.
Марк ее не пустил.
– Сюзанна, никуда я не уйду.
– Но мы уже сказали друг другу все!
– А как насчет правды?
– Я говорила тебе правду.
– Когда?
– Выбирай – какой раз тебе больше нравится.
Он легко коснулся ее щеки.
– Я за тебя страшно волновался.
Не давать воли чувствам, хотя от его прикосновения у нее защемило сердце; сегодня он ведет себя совершенно по-другому, как будто между ними ничего не произошло.
– Точнее, волновался, как бы тебя не обидели родители. Иногда, действуя из самых лучших побуждений, они наносят своему ребенку сильнейшую травму. Знаешь, я долго анализировал наши разговоры и пришел к выводу, что все это время ты была одна. Имела возможность вернуться в колледж, конечно, при условии, что с тобой и с ребенком все в порядке. Однако ты поступила по-своему.
Она с тревогой слушала его слова – как хочется, чтобы между ними растаял лед; поверить бы, что он действительно искренне за нее волнуется… Но ведь это не так; она не имеет права быть слепой, – он не стал ее слушать в субботу. А теперь, два дня спустя, явился требовать от нее правду.
– Что ты собираешься теперь делать? Покажешь ей ребенка?
– Сначала подожду, пока наберется сил, – осторожно ответила она, предчувствуя, что Марк ее к чему-то склоняет и, может быть, сейчас от того, что она ответит, зависит ее судьба.
– А потом, надеешься, она забудет о своей просьбе. – Марк смотрел не на нее, а куда-то в стену, каким-то ничего не видящим взглядом. – Ты могла бы привести ей какую-нибудь соседскую девчонку…
– Да, ты как-то упоминал об этом, как об одном из вариантов. Но тогда я подумала, что ты имеешь в виду моего собственного ребенка.
– Так я и думал, пока ты не сказала, что лжешь. А через какое-то время понял, что ты лгала матери, а не мне. Как давно она в таком состоянии?
– Элисон поведала тебе и это?
Только Кит и Элисон знали, где ее мать и в каком состоянии.
Марк отрицательно покачал головой.
– Она не проронила ни слова. Почему-то же ты сказала в субботу, что я ничего не понимаю, и попросила меня удалиться. На самом деле я не сразу ушел тогда. Во мне что-то проснулось. Поговорил там кое с кем, и основная картина стала ясна. А вот детали рассказать можешь только ты.
– Ты меня удивляешь.
– Я знаю, твоя мать живет в своем собственном мире. Но не знаю, как давно и почему. Что с ней случилось, Сюзанна?
– И доктора не знают. – Сюзанна дала самый легкий ответ, еще надеясь избежать разговора.
– А ты?
Голос его очень тихий, но он явно не собирается сдаваться просто так.
– Думаешь, я свела ее с ума своим ребенком?
– Признайся, Сюзанна: у нее появились такие отклонения, когда стали кончаться деньги, ведь так?
Сюзанна сложила руки на груди, прикрыла глаза и выпрямилась.
– Так ты знаешь и это…
– К сожалению, узнал слишком поздно. Когда увидел, где ты и как живешь. По собственной воле ты никогда не выбрала бы ни этого места, ни убогой квартирки, ни простенькой мебели, ни посуды… Тебе пришлось бороться за свое существование, и очень серьезно.
– Думаешь, что все знаешь?
Слезы жгли ей глаза; правда оказалась слишком тяжелой, чтобы слышать ее из уст Марка.
– Я просмотрел газеты того времени и нашел несколько заметок о твоей семье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41