Молодая женщина скорбно поджала губы. Затяжная болезнь отца не только ранила Джиллиан в самое сердце, но и истощила ее кошелек. Даже притом, что недавнее появление ее имени в списке кандидатов на «Оскара» обеспечило ей более чем щедрое финансирование, после того, как честолюбивая Джиллиан основала собственную киностудию в Хьюстоне, от сбережений ее мало что осталось. Этот проект возвеличит ее — или вконец погубит. Как говорится, или пан, или пропал.
Над левым ее ухом зажужжал комар. Отмахнувшись от назойливого насекомого, Джиллиан задумалась о том, сколько препятствий она уже преодолела на пути к заветной цели, и сколько испытаний ей еще предстоит. На одну только подготовку к съемкам ушло восемь месяцев. Молодая женщина приступила к проекту сразу после того, как у отца диагностировали лейкемию, и тот оказался прикован к больничной койке. В течение этих бесконечно-долгих, мучительных часов, проведенных у изголовья его кровати, Джиллиан рассказывала отцу, как продвигается дело, делилась каждой подробностью, каждой мелочью. Объяснила концепцию. Обговорила трактовку, прикинула приблизительный бюджет. А потом предложила свою идею «на откуп» в «Паблик бродкастинг сервис», — в телевизионную корпорацию, управляющую сетью общественного телевещания, — а заодно парочке историко-образовательных программ и дюжине независимых продюсеров.
Смерть отца еще больше укрепила Джиллиан в намерении любой ценою довести проект до конца… невзирая на яростную оппозицию Юджина Донована. Едва Юджин прослышал о готовящемся документальном фильме, он использовал все имеющееся в его арсеналах оружие, чтобы изничтожить проект в корне. Он запретил проезд к месту съемок через свои владения. Он пустил в ход все свое закулисное влияние, чтобы кинокомпании снова и снова отказывали в лицензии на съемки. Он даже втравил в интригу какие-то там организации и группы американских индейцев, чтобы те выдвинула протест по поводу использования священных руин в коммерческих целях. Похоже, вражда, возникшая десять лет назад, с годами только усилилась.
В качестве последней попытки предотвратить съемки, Донован-старший привлек на свою сторону инженера, ответственного за проведение ремонта и техобслуживания плотины, и убедил его сказать решительное «нет» каким бы то ни было работам в запретной зоне за дамбой.
В борьбе со всемогущим Донованом Джиллиан бессовестно задействовала все свои связи, от Хьюстона до округа Колумбия. И, наконец, могучая коалиция, состоящая из «Паблик бродкастинг сервис», комитета по сохранению национального наследия и ее, Джиллиан, собственного, весьма богатого и известного финансового спонсора, который совсем недавно вложил изрядные средства в президентскую переизбирательную компанию, одержала-таки верх.
Тем не менее, в качестве обязательного условия Джиллиан должна была скоординировать ход съемок с главным инженером, — ведь снимать картину предстояло в самый разгар ремонтных работ, в том числе и взрывных. Сжатые, отрывисто-грубые письма Катберта Далтона в ответ на ее пространные запросы вывели бы из себя и святого, но Джиллиан только стискивала зубы: нет, не позволит она никакому там твердолобому инженеришке испортить ей настроение или выбить ее из графика, и без того напряженного. Ведь на то, чтобы заснять легенду, у нее есть от силы две недели, не больше. И тогда к жизни вновь пробудится магия, заворожившая ее в детстве…
Глаза молодой женщины закрывались сами собой. Волнующее предвкушение чуда уступало место усталости. Надо бы вернуться в мотель и подремать часок-другой, пока съемочная группа не приехала. Джиллиан уже давно убедилась на собственном горьком опыте: жизнь «киношника» — это сплошные стрессы. Тут и жесткий график, и неизбежная неразбериха, и труд до полного изнеможения, выпивающий все силы без остатка, — и физические, и духовные. Поэтому отдыхай, пока можешь; высыпайся, коли время выкроишь. Тем более что поутру, во время встречи с этим Далтоном, ей понадобится вся ее сообразительность и все ее обаяние. Так что голова должна работать на все «сто».
Еще несколько минут, не больше, решила про себя Джиллиан. Последние мгновения тишины и покоя до того, как начнется съемочная свистопляска. Когда-то еще ей представится возможность побыть наедине с отцом и собственными грезами!
Трое братьев Далтон стояли полукругом, смакуя шампанское со льдом и наблюдали за тем, как четвертый Далтон, — их обожаемый Элджи, сияя счастьем, кружит в вальсе свою избранницу, — которая, глянь-ка, и года не прошло, как уж сделалась законной женой! Статные, загорелые, закаленные… и неудивительно, ведь все они выросли и повзрослели на калифорнийском ранчо, которое до сих пор звали домом, и каждый выбрал себе профессию под стать. Изумительная коллекция широких плеч, железных мускулов и пронзительно-серых глаз!
Шон, самый старший из четверых, и единственный женатый Далтон из числа присутствующих, не считая виновника торжества, покачал головой.
— До чего же быстро все произошло, просто до сих пор не верится! Я-то думал, что Элджи дольше всех вас продержится! А он возьми да опереди остальных, подкаблучник несчастный! Держу пари, Сондра станет крутить им как попало, — и не только в танцзале!
Средний брат, — циничный грубиян Трэвис, — неодобрительно хмыкнул.
— Глянь-ка, Шон: Элджернон сейчас — ну точь в точь один из этих ваших комолых герефордов! Здоровый такой, морда круглая, а рога-то спилены начисто!
Даже Шону ничего не оставалось, как согласиться. Улыбаясь, скотозаводчик поднял бокал, чествуя новобрачного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81