Точно морские волны. Не волнуйся, скоро ты помиришься со своим другом.
– Ты так думаешь? – с тайной надеждой спросила Катрин.
– Конечно, в любви для меня нет секретов!
К Катрин вернулось хорошее расположение духа. Она и вправду не могла долго грустить.
– Но ты мне не ответила, почему перестала приходить ко мне по утрам, – напомнила Лариса. – По утрам я беру уроки математики у Жана. В это время ему удобнее, а с ним не поспоришь.
– Жан учит тебя математике?
– Да. Настоящий учитель приезжает раз в месяц с Корсики и принимает у меня зачет. А обычно меня учат братья. Если я что-то не понимаю, учитель занимается со мной дня два-три. Это бывает с утра до вечера, поэтому я стараюсь усвоить все сама, чтобы он меня поменьше мучил. А ты все еще сердишься на Жана? – неожиданно спросила она.
– Я о нем не думаю.
– Вот как? Значит, его присутствие тебя не очень рассердит?
– А где он собирается присутствовать? В моей комнате?
– Нет, он предложил, чтобы завтра мы вчетвером поплавали с аквалангами.
– А четвертая, случайно, не Мари? – не удержалась Катрин.
– Не обижай Мари, ей так плохо! – Катрин, похоже, уже забыла, как ее подружка дважды чудом не отправила Ларису на тот свет. – Ты же знаешь, Рене ее разлюбил! Она плачет с утра до вечера.
«Вот и разбиралась бы с Рене, а не со мной, – в сердцах подумала Чарская. – А то мечтает лишь о том, как бы меня сжить со свету».
Но вслух сказала совсем другое:
– И все-таки – кто четвертый?
– Рене, естественно, – недоуменно посмотрела на нее Катрин.
«Счастливая девочка, все у нее просто и понятно: черное – это черное, белое – это белое. А для меня все краски размыты и все вокруг в полутонах. Рене – благородный герой и мерзавец в одном лице. Да и ты, Катрин, милейшее создание, а прощаешь Мари жажду убийства».
– Я с удовольствием поеду с вами. Если уж Рене будет с нами, то Жан мне не опасен, правда?
Глава 10
Синтия закрыла глаза, чтобы не смотреть на ненавистный белый потолок. Сколько еще ее намерены здесь продержать?
Казалось, она ответила уже на миллион вопросов, причем на некоторые – десятки раз. «Знаете ли вы?» – спрашивали ее, и следовал бесконечный ряд имен и фамилий. Кто они, все эти Лавуазье и Риго-до, Вернье и Беансон? Она и слыхом не слыхивала о них. Кто же их интересует на самом деле, вот об этом догадаться было просто невозможно, поскольку на нее лился щедрый поток информации.
Вскоре она еще раз убедилась, что находится в руках профессионалов. Все ее ответы пропускались через детектор лжи, который был вмонтирован в обеденный стол. В часы допроса из него выдвигался ящик. К тому же в пищу что-то подмешивали – она чувствовала, как постепенно теряет контроль над собой.
Удивительно то, что они следовали договоренности и не задавали тех вопросов, которые обещали не задавать. У Синтии появилась надежда, что ее выпустят, как обещали, если не произойдет что-либо непредвиденное. Случай в таком деле может сыграть решающую роль, скорее – отрицательную, чем положительную.
Да, случай – великое дело.
Она снова вспомнила давнюю погоню за торговцем наркотиками. Трижды в их «форд» едва не врезались встречные машины. Как минимум дважды они чудом не улетели в пропасть, проходя повороты на бешеной скорости по мокрому асфальту. Казалось, они нарушили все законы тяготения. А когда подошли к «шевроле», по ним открыли такой бешеный огонь, что, казалось, в кузове «форда» осталось больше дырок, чем железа. Пять пуль пробили Джеку шляпу, несколько опалили ей волосы, а одна поцарапала кожу головы. Уже после того, как они подстрелили водителя, и преследуемый «шевроле» разбился, их «форд» не вписался в поворот и они оказались зажатыми, словно в тисках, между двумя трейлерами….
Да, многое зависит от его величества случая, только бы он оказался на ее стороне, думала Карлайн, засыпая.
Джек брился, когда зазвонил телефон. Чертыхаясь, он с покрытым пеной лицом кинулся к аппарату.
– Извините, я ошиблась номером, – произнес женский голос.
– Черт ее побрал! – выругался Ритли, возвращаясь в ванную. – Побриться спокойно не дадут.
Ритли вытер насухо лицо, спрыснулся одеколоном. После похищения Синтии он стал по иному относиться к самым простым вещам. И еще он все чаще задумывался об их отношениях. Почему он не женился на Карлайн? Они чудесно провели время в те знойные дни их «медового месяца».
Он воспринял их любовь как служебное задание, где они немного переступили за рамки инструкции, не более. Рано или поздно все должно было закончиться, потому что они – агенты, а не влюбленные. Агенты… Иногда у него возникало желание побольнее уколоть этим Синтию. Может быть, он не верил, что она откажется от профессии ради него? И он не решился задать ей этот щекотливый вопрос, боясь ее насмешливого, издевательского ответа. Зачем было столько учиться, расталкивать локтями крепких парней, доказывая, что она не хуже? Ради того, чтобы в один прекрасный день все бросить, разделить постель с одним из коллег и готовить ему горячие сэндвичи в очередную командировку?
И только потеряв ее, он понял, как много она для него значила. Теперь Ритли мучительно раскаивался в своей гордыне и эгоизме. Ведь они могли, если уж не сочетаться браком, то по меньшей мере продолжить свои отношения, даже здесь, в Ницце, послав ко всем чертям инструкции! Он чувствовал, что просто не выдержит однообразной жизни служащего. Его неудержимо влекли приключения, опасности. Он отдавал себе отчет, что стал почти наркоманом – настолько сильной была зависимость от жизни, наполненной острыми ощущениями. Он не мог разобраться в себе и, похоже, никогда не понимал Синтию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67