— Теперь можно зашивать.
Несколько минут Рафаэль молчал, накладывая несколько швов, потом вежливо спросил:
— Поездка была успешной?
У Джесс сдавило горло. Она не могла говорить о столь личных вещах при всех этих людях и потому лишь пробормотала:
— Да… да, успешной.
— Что случилось с твоей подругой?
— У нее умер брат. Сейчас она уже в порядке.
Не прерывая работу, Рафаэль кивнул:
— Я рад.
— Я заезжала в Сан-Франциско, — торопливо заговорила Джесс. — Вчера вечером я продала дом. Я привезла договор, чтобы показать тебе.
Геррера продолжал сшивать кожу.
— Хорошо, Джессика. Но что все это значит?
— Я вернулась навсегда. Если ты не против.
Наконец Рафаэль поднял голову. Их взгляды поверх зеленых масок встретились. Джесс увидела, как что-то вспыхнуло в глубине его темно-янтарных глаз, но он произнес только:
— Ты выглядишь очень усталой, Джессика. Как только закончу, отвезу тебя домой.
— Боже правый! — воскликнул Фред, уставившись на ванную.
Гвиннет не смогла удержаться и захихикала.
Фред в ужасе уставился на эротические японские рисунки.
— Когда леди Кэт говорила о декадентской ванной, она не шутила.
— Думаю, что нет.
— Ну ладно. Что же мы будем со всем этим делать?
Фред мыл Гвиннет с великой осторожностью и нежностью.
— Ты изменилась, — промолвил он наконец. — Я это чувствую.
— Да, — кивнула Гвин. — Теперь я совсем другая. Хотя, думаю, — задумчиво протянула она, — теперь я настоящая.
Гвин взяла у Фреда мочалку и принялась намыливать ему спину.
— Хочешь рассказать мне? — нежно спросил Фред.
— Нет. — Гвин смыла мыло с плеч Фреда и, наклонившись, поцеловала его в шею. — Я лучше покажу тебе.
Пылинки медленно кружились и вспыхивали в солнечных лучах, проникавших в спальню через полузакрытые окна, за которыми слышался гул уличного движения. Было позднее утро. Внизу швейцар свистом ловил такси.
Гвиннет и Фред лежали лицом друг к другу на огромной, обитой парчой кровати. Долгое путешествие закончилось, и Гвин испытывала странный стыд, словно собиралась заняться любовью впервые в жизни. Она потянулась и погладила грудь Фреда; он поймал ее руку и, прижав к щеке, поцеловал Гвиннет в губы: от нее пахло свежестью и юностью.
Гвин страстно желала его.
— Прикоснись к нему. Держи. Обеими руками, — прошептал Фред.
Она опустила руки к его паху, взялась за плоть и принялась нежно массировать. Фред уткнулся лицом в ямку на ее плече, и она почувствовала ласковые прикосновения его языка.
— Ты хочешь меня, Джинджер?
Она кивнула, прикоснувшись лицом к его грубым черным волосам.
— Скажи вслух.
— Я хочу тебя, Фред. Я всегда тебя хочу.
В конце утра, перед тем как заснуть, положив голову ему на плечо, Гвиннет подумала о возвращении в Нью-Йорк.
Подумала о том, как скажет Фреду о приезде в Нью-Йорк Виктории. Как-то он это воспримет?
Гвин решила додумать это позже.
Секретарь принес почту в офис Катрионы. Сверху пачки с корреспонденцией лежал длинный конверт кремового цвета из дорогой бумаги. Обратный адрес был написан от руки, и почерк показался Катрионе знакомым.
— Это письмо доставили отдельно, леди Вайндхем. Мы не видели, кто его принес. Прошу прощения.
«Плаццо де Корви,
Палермо,
Сицилия.
Дорогая моя Катриона!
Прошло два месяца, и, полагаю, ты решила, что я окончательно исчезла с лица земли.
Имеешь полное право сердиться на меня, но надеюсь, что ты все же простишь мое долгое молчание.
Прежде всего хочу искренне поблагодарить тебя за все, что ты для меня сделала после смерти Танкреди. Не могу выразить, как важно было для меня в то время то, что ты, Джесс и Гвиннет (они тоже получат сегодня по письму) приехали помочь мне. Танкреди был абсолютно прав: я, конечно же, нуждалась в вас. То были черные дни для меня: я думала, что жизнь моя кончена. Не уверена, смогла ли бы я со всем этим справиться, не будь вас рядом.
Кроме того, должна поблагодарить вас за чрезвычайно добрые советы и предложения. К сожалению, я не смогу лично участвовать в твоем проекте по Данлевену, но полностью одобряю концепцию и предоставляю в твое распоряжение значительные фонды, которыми ты можешь пользоваться, когда захочешь. Между тем хочу опять же поблагодарить тебя за предоставление Кирсти места в Скорсби-Холле на время, пока Данлевен не откроет свои двери.
Что касается лично меня, то жизнь продолжается и делает довольно неожиданные повороты.
Как видишь, я вернулась к своим корням — в «Вороний дворец» (отсюда мы и получили свою фамилию), который я уже и не надеялась увидеть.
Он кажется мне чрезвычайно знакомым (гораздо меньшим, чем я его помнила). Дворец прекрасно отремонтирован. И все — благодаря усилиям Танкреди, оставившего здесь на всем свой отпечаток и изгнавшего отсюда навсегда дьявольский призрак Скарсдейла. Я чувствую себя здесь совершенно в своей тарелке, словно всю жизнь прожила под этой крышей, и говорю на сицилианском диалекте совсем как здешняя аборигенка.
Возможно, я когда-нибудь и вернусь к составлению каталога библиотеки Скарсдейла, но в настоящее время мне приходится заниматься ведением и реорганизацией дел Танкреди.
Брат оказался в конце концов не только плейбоем и игроком, но и вполне деловым человеком, сфера интересов которого распространялась главным образом на курортный бизнес и казино на юге Европы, в Карибском бассейне и части Соединенных Штатов. Менеджмент и руководство расстроились с началом болезни Танкреди, и теперь, после его смерти, мне предложили принять руководство делами на себя.
Возможно, в конечном итоге я и приму это предложение. «Вамос а вер», как здесь говорят, что значит — «посмотрим».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115