Но сколько я помню Гейл, она всегда твердила, что вот-вот расстанется с Джимом.
— И еще я на диете. Уже сбросила шесть фунтов, — сообщила Гейл, озираясь на поднос с угощениями в руках официанта.
— Ты молодец, Гейл. За собой надо следить.
— Я поставила себе цель — хорошо выглядеть для самой себя. Я столько лет подстраивалась под других! А теперь я наконец решила похудеть, сделать новую прическу и даже, возможно, изменить форму носа.
— С твоим носом все в порядке.
Пару раз она ломала нос — вместе с другими частями тела, — но хирургическое вмешательство ему не требовалось. Я пыталась понять, откуда в Гейл вдруг взялось это стремление к самосовершенствованию.
Пока мы болтали, к нам подошла Изабелла.
— Ну, как твои дела? Ты порвала с Франциско? — спросила я ее. — Когда мы виделись в последний раз, ты сказала, что встретила кого-то другого.
— Да, я порвала с Франциско и встретила кое-кого другого. — Изабелла оглянулась по сторонам. — Я расскажу тебе об этом как-нибудь на днях, без посторонних.
— Хорошо, — сказала я, согласившись, что шумная вечеринка — не место для серьезных разговоров.
Я хотела спросить ее, имели ли успех ее фотографии для «Ярмарки тщеславия», когда появилась Сара. В бирюзовом шелковом платье, облегавшем фигуру, она выглядела очень эффектно. Мы поздравили ее с днем рождения и сказали, что рады снова видеть их с Эдуардом вместе. Она приняла наши комплименты и удалилась, распространяя вокруг себя аромат великолепных духов.
Через какое-то время Пенни покинула нашу компанию, чтобы наладить с кем-то контакты, пожать кому-то руку — в общем, осуществить привычный ритуал. Изабелла тоже ускользнула от нас: она отправилась с Ритой на террасу полюбоваться полной луной. По словам Риты, сегодня Луна была самой яркой за последнюю сотню лет и служила предзнаменованием людям, родившимся под тем же знаком зодиака, что и Изабелла. В какой-то момент даже Гейл с Джимом исчезли, и я осталась одна в толпе, жалея, что не умею завязывать контакты так же легко, как Пенни.
Я взяла с подноса тарелочку с закуской и подцепила вилкой шляпку гриба, когда один из гостей Сары, мужчина в темно-синем пиджаке спортивного покроя, налетел на меня, расплескав красное вино на мои бежевые туфли.
— Боже! — пробормотал он. — Здесь так тесно… Простите ради бога!
— Ничего страшного, — ответила я, мысленно прощаясь со своими туфлями.
Но он продолжил извиняться, а я — успокаивать его. Прошло несколько минут, прежде чем я догадалась, что он пьян. Это в глаза не бросалось, но все-таки он был навеселе. Наконец он оставил разлитое вино в покое и поинтересовался, где я познакомилась с Сарой.
— Я дружу с ней много лет, — сказала я.
Разумеется, он не узнал меня. Чем больше времени проходило с тех пор, как меня лишили радиопередачи, литературных турне и возможности появляться на экранах телевизоров, тем меньше людей узнавали меня.
— Я тоже ее друг, хотя и не видел ее много лет, — заявил он. — Я жил за границей.
— Да? — переспросила я. Как видите, я не умела вести светские беседы.
— Да, я возглавлял представительство «Файнфудз» на Дальнем Востоке.
— Да? — снова сказала я, на сей раз с большим вниманием. Если у Сары был приятель в руководстве «Файнфудз», почему она мне ничего не сказала? Странно. — Значит, вы работали на Брэндона Брока?
— Я и сейчас на него работаю. А почему вы спрашиваете? Вы знаете Брэндона?
— Нет. Нет, не знаю. Просто прочитала несколько статей о нем, только и всего.
Не хватало только, чтобы до Брока дошло, что я разглагольствовала о нем на вечеринке!
Мой собеседник, назвавшийся Грегом, покачал головой и погрозил мне пальцем:
— Не верьте тому, что пишут эти журналюги. Брэндон не такое исчадие ада, каким его пытаются изобразить.
— «Форчун» назвал его самым суровым начальником Америки.
— Да, согласен, есть люди, которые считают, что работать с ним и врагу не пожелаешь. Но мне он ничего плохого не сделал.
«Ты так рассуждаешь, потому что ты мужчина, Грег, — подумала я. — Вы с ним разговариваете на одном языке».
— А что вы сейчас делаете в «Файнфудз» здесь, в Штатах? — спросила я для поддержания разговора.
— В данный момент ничего. Почти ничего. Брэндон выбил для меня должность консультанта.
— Он выбил ее специально для вас?
— Совершенно верно. Он совершил поступок, который мог не совершать, и никто бы не упрекнул его в этом.
— Зачем же он это сделал?
Грег разом допил то, что оставалось в его бокале.
— Понимаете, я много выпил и, должно быть, слишком болтлив и сентиментален. Но вы спросили, и я отвечу на ваш вопрос.
— Вообще-то мне бы не хотелось совать нос в чужие дела… — солгала я.
— Нет-нет, я с удовольствием расскажу, какой он благородный человек. Видите ли, когда я руководил дальневосточным представительством, моей дочери — она мой единственный ребенок — поставили диагноз «лейкемия». Я хотел, чтобы ее лечили здесь, в Нью-Йорке, и попросил Брэндона предоставить мне отпуск. Он тогда только пришел в нашу компанию и прежде меня в глаза не видел. Но без колебаний назначил кого-то другого на мое место и позволил мне с семьей вернуться домой. Он полностью выплачивал мне зарплату, когда я отлучался с работы, чтобы побыть с дочерью. И когда она умерла — это случилось в прошлом году…
— Примите мои соболезнования.
— Спасибо. Когда она умерла, я был настолько потрясен, что перестал исполнять супружеские обязанности, и мы разошлись с женой. Так я лишился и жены, и дочери. Я сказал Брэндону, что готов вернуться к работе, но выяснилось, что и эти обязанности я исполнять не в состоянии.
— Мне очень жаль, Грег.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86