А после краткого разговора, и после того как мы получили мой паспорт, мы пошли пешком в центр просто болтая о том и сем и только перешли угол Четвертой Авеню и 12-й как нам снова замахала руками Барбара, но это случайно, в самом деле, очень странное совпадение.
"Ага, похоже я сегодня уже второй раз с вами сталкиваюсь," говорит Барбара, как две капли воды похожая на Ирвина, черные волосы, черные глаза, такой же тихий голос.
Ирвин говорит: "Мы искали великанскую дозу."
"Что такое великанская доза." (Барбара)
"Такая здоровая доза говна." И ни с того ни с сего они начинают долгие жидовские разборы насчет дозы говна которых я даже понять не могу, ржут на улице передо мной, хихикают фактически. Эти ленивые леди с Манхэттена...
49
И вот я покупаю себе билет на пароход в замызганной конторе югославского пароходства на 14-й Улице и отход у меня в воскресенье -- Судно это пароход Словения, сегодня пятница.
Утром в субботу я появляюсь в квартире Жюльена в темных очках из-за давшего по глазам бодуна и с шарфом на шее чтоб успокоить кашель -- Со мною Элис, мы в последний раз проехались на такси вдоль пирсов реки Гудзон поглазеть на громадные тонкие заточенные кесарями носы Либертэ и Королев Элизабет уже готовых бросить якоря в Ле Гавре -- Жюльен смотрит на меня и кричит "Фернандо!"
Фернандо Ламаса мексиканского актера имеет он в виду. "Фернандо старый международный roue (20)! Eдешь в Танжер про ай-рабских девчонок разузнать, хей-й?" Несса увязывает детишек, у Жюльена сегодня выходной, и мы все вместе едем на мой пирс в Бруклин закатить прощальную вечеринку в каюте у меня на судне. У меня целая двухместная отдельная каюта на одного поскольку югославским флотом никто не плавает кроме шпионов и соnspirateurs (21). Элис в восторге от вида корабельных мачт и полуденного солнца на водах гавани хоть и променяла Вулфа на Триллинга давным-давно. Жюльену хочется одного -- полазить с детишками по низу мачты. Между тем я смешиваю напитки в каюте которая уже перекосилась потому что загружают сначала левый борт и вся палуба дает крен. Милая Несса приготовила мне в дорогу подарок, Danger a Tanger (22), дешевый французский романчик про арабов которые сбрасывают кирпичи на головы Британского Консульства. Члены экипажа даже не говорят по-английски, только по-югославски, хоть и окидывают Нессу и Элис властными взглядами как будто могут говорить вообще на всех языках. Мы с Жюльеном ведем его мальчишек на капитанский мостик посмотреть на погрузку.
Представьте когда нужно путешествовать сквозь время каждый день своей жизни влача собственное лицо и делая так чтоб оно походило на собственное лицо! Вот так Фернандо Ламас! Бедный Жюльен со своими усами действительно влачит лицо сурово и нескончаемо что бы там ни говорили, будь они хоть философами хоть кем. Соткать эту сочную маску и пускай себе походит на вас, пока ваша печень собирает, сердце колотится, этого достаточно будет чтоб заставить Господа расплакаться со словами "Все мои чада мученики и хочу я чтоб вернулись они в совершенной безопасности! Зачем испустил я их в самом начале, затем что хотел посмотреть плотское кино?" переменным женщинам которые улыбаются это даже и не снится. Бог Кто суть всё, Уже Такой, Тот Которого я видел на Пике Опустошения, тоже улыбающаяся беременная женщина даже не мечтающая об этом. И если мне следует жаловаться на то как обошлись с Кларком Гэйблом в Шанхае или с Гэри Купером в Полуденном Городке, или как меня сводят с ума старые потерянные дороги в колледж под луной, да-да, в лунном свете, лунный свет, освети мне это, лунный свет -- Освети мне луной немного мутного самогона, отверди меня. Жюльен продолжает напрягать губы, плёрк, а Несса держит высокоскулую плоть в черном теле, а Элис мычит "Хум" в длинноволосой печали и даже детишки умирают. Старый Фернандо-Философ хотел бы рассказать Жюльену то что можно растрезвонить всем по Всемирному Телеграфу. Но югославские краснозвездные стивидоры имели все это в виду пока у них есть хлеб, вино и баба -- Хоть они и могут кидать свирепые взгляды вдоль каменных стен на Тито когда тот проходит мимо, йаа -- Эти дела с держанием вашего ваш-лица вам каждый день, вы могли бы позволить ему упасть (как Ирвин пытается) но в конце ангельский вопрос наполнит вас удивлением. Мы с Жюльеном мешаем безумные напитки, пьем их, они с Нессой и детишками уходят в сумерках по трапу а Элис и я лежим мертвецки у меня в шконке, до одиннадцати утра, когда югослав-стюард стучится ко мне в дверь, говорит "Вы остаетесь на судне? Окей?" и сходит в Бруклин напиться вместе с экипажем -- Элис и я просыпаемся, в час ночи, рука об руку на ужасающем корабле, ах -- Только один вахтенный в одиночестве на обходах -- Все пьют в барах Нью-Йорка.
"Элис" говорю я "давай поднимемся и помоемся и поедем на метро в Нью-Йорк -- Поедем в Вест-Энд и выпьем развеселого пива." А что в этом Вест-Энде кроме смерти все равно?
Элис хочется только поплыть со мною в Африку. Но мы одеваемся и спускаемся под ручку по трапу, пустой пирс, и пускаемся через громадные плацы Бруклина банды хулиганья со мной с бутылкой вина у меня в руке как с оружьем.
Я никогда не видел более опасной округи чем эти бруклинские стройплощадки за пирсом Буш-Терминала.
Мы наконец добираемся до Боро-Холла и ныряем в подземку, линия Ван-Кортланда, довозит нас до самого угла 110-й Улицы и Бродвея и мы заходим в бар где мой старый любимый бармен Джонни подает пиво.
Я заказываю бурбон и виски -- Мне является видение изможденных ужасных смертельных лиц что проходят одно за другим сквозь бар мира но Боже мой все они на поезде, на бесконечном поезде, и он бесконечно мчится на Кладбище.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18