Он превратился в Дезире Стоун.
Он перестал бриться, перестал следить за своей внешностью, перестал есть. Одетый в дорогой, но неглаженый костюм, он вновь и вновь ходил по излюбленным местам Дезире в парковом кольце Изумрудного Ожерелья, однако уже не в качестве сыщика, а подражая ей самой.
Он сидел на той же скамье на аллее Коммонуэлс-авеню, что и она, валялся на той же траве Бостонского луга, коротал время под тем же деревом Паблик-Гарден. Как он докладывал в донесениях, он поначалу надеялся, что его расстроенный вид, явно говорящий о неизжитой боли, может привлечь к нему внимание кого-либо или даже Шона Прайса. Когда этого, однако, не случилось, он погрузился в имитацию, стараясь воспроизвести в себе умонастроение Дезире в последние недели перед ее исчезновением. Он напитывался увиденным ею тогда, погружался в звуки, которые она слышала, ждал и молился, как, возможно, молилась и она о ниспослании ей слова участия, об избавлении от скорби, о появлении в ее жизни кого-нибудь, кто, как и она, понеся утрату, претерпевает горе и скорбь.
«Скорбь, — писал Джей в своем донесении от этого дня. — Я постоянно возвращался мыслью к ее скорби. Что могло бы утешить ее? Повлиять на нее? Оказать воздействие?»
Бродя большей частью в совершенном безлюдье зимних парков, где зрение ему застил мелкий снежок, Джей плохо различал то, что было перед его глазами и стучалось в его подкорку уже давно, с тех пор, как девять дней назад он взялся за это дело.
Скорбь, думал он, скорбь. Она наплывала на него на скамье Коммонуэлс-авеню. Там, где он сидел на Лугу. Он видел ее со своего места под деревом Паблик-Гарден.
Скорбь.
Не саму скорбь, а написанные золотом слова. «Утешение в скорби» — значилось там. Значилось на указателе на фасаде дома, прямо напротив его скамьи на Коммонуэлс-авеню. И вторично, через улицу, на двери Терапевтического центра «Утешение в скорби» на Бикон-стрит. Офис же «Утешения» находился в квартале оттуда, в красном кирпичном здании на Арлингтон-стрит.
«Утешение в скорби, инкорпорейтед». Здорово же, наверное, хохотал Джей Бекер, когда это все до него дошло!
* * *
Двумя днями позже, доложив Тревору Стоуну и Хемлину с Колем, что найдены веские основания предположить, что Дезире Стоун посетила «Утешение в скорби, инкорпорейтед» и что сама по себе эта организация достаточно подозрительна, чтобы ею заняться, Джей прибыл туда инкогнито.
Войдя в главный офис «Утешения», он выразил желание побеседовать с консультантом. Он рассказал ему, что работал в благотворительных организациях ООН в Руанде и Боснии (верные друзья Адама Коля в ООН могли бы это подтвердить) и полностью выдохся — морально, психологически и эмоционально.
В тот же вечер он посетил «курсы интенсивной терапии» для экстренно нуждающихся. В записанном на магнитофон разговоре с Эвереттом Хемлином рано утром 27 февраля Джей передал тому практикуемую в «Утешении» классификацию клиентов, которые делятся по степеням: степень первая (тревога), степень вторая (потерянность), степень третья (серьезное состояние с признаками агрессивности или эмоциональной отчужденности), степень четвертая (состояние тяжелое), степень пятая (острая ситуация) и степень шестая (состояние кризиса).
Джей пояснил, что, находясь в «состоянии кризиса», пациент может либо прийти к эмоциональному взрыву, либо утихомириться и примириться. Для того чтобы избегнуть опасности перехода пятой степени в степень шестую, «Утешение в скорби» рекомендует клиентам с пятой степенью отклонений записаться на выездную сессию в «Убежище утешения». По счастью, как сообщил Джей, мобильный штат «Утешения» на следующий день, 28 февраля, отправляется из Бостона в Нантакет, где и проведет очередную сессию.
После телефонного звонка Тревору Стоуну Хемлин и Коль санкционировали уплату соответствующих двух тысяч долларов, и Джей отправился на выездную сессию.
— Она посещала их, — сказал Джей Эверетту Хемлину по телефону, — посещала их центр на Коммонуэлс-авеню.
— Почему ты так думаешь?
— У них тут в административном корпусе доска объявлений, и на ней вывешены разные поляроидные снимки. Ну, там вечеринка в честь Дня благодарения — «посмотрите, как мы веселимся напропалую, мы совсем-совсем здоровы и бодры» — всякая такая дребедень. И на снимке есть и она, на заднем плане, в группе веселящихся. Я нашел ее, Эверетт! Чувствую, что нашел!
— Будь осторожен, Джей, — предупредил Эверетт Хемлин.
И Джей был осторожен. Первого марта он цел и невредим вернулся из Нантакета. Он тут же позвонил Тревору Стоуну и сообщил ему, что вернулся в Бостон и через час заглянет к нему в Марблхед со свежей информацией.
— Вы нашли ее? — спросил Тревор.
— Она жива.
— И вы в этом уверены?
— Я говорил вам, мистер Стоун, — сказал Джей с оттенком прежней заносчивости, — что от Джея Бекера не скроется никто. Никто.
— Где вы находитесь? Я вышлю за вами машину.
Джей засмеялся:
— Не стоит беспокоиться. Я в двадцати милях от вас. Прибуду незамедлительно.
И где-то на этих двадцати милях Джей также исчез.
5
— "Fin de siecle", — сказала Джинни Реган.
— "Fin de siecle", — подтвердил я. — Определенно.
— И это тревожит вас? — осведомилась она.
— Конечно, — сказал я. — А разве вас это не тревожит?
Джинни Реган была регистраторшей в административном корпусе «Утешения в скорби инкорпорейтед» и сейчас казалась несколько смущенной, за что я не мог ее винить. Не думаю, чтоб она улавливала разницу между «fin de siecle»-ом и фондоскопом, да и я, признаться, не очень-то их различал бы, не загляни я перед самым приходом сюда в энциклопедический словарь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14