— Вероятно… А поскольку шкатулка хранилась на камине, то, вероятно, это был очень близкий ей, даже родной человек.Они ужинали молча, затем Мишель рассказал о том, что узнал от нотариуса.— Эти сведения важны для тебя? — спросила Мюрьель, когда он закончил.— Возможно, — ответил он в раздумье.Сен-Боннэ находился всего в нескольких километрах, и они выехали из дома в полдевятого вечера.Надвигалась ночь. Было тепло. Мюрьель опустила стекло, закрыла глаза и с наслаждением подставила лицо свежему ветерку. Так было легче вспомнить о том, что она сейчас в отпуске.Мишель ехал молча, погруженный в размышления о событиях последних часов. Возможное похищение Ноэми и Вероники… Странное происшествие с Мюрьель… Исчезновение погребальной урны… Последнее злоключение раздражало его больше всего. Напрасно он рылся в памяти, пытаясь восстановить шаг за шагом последовательность своих действий после ухода из дома Ноэми. Мишель не мог определить, в какой момент урна пропала, хотя не сомневался: он не мог потерять ее. Оставалось одно, но ужасное объяснение: ее взял Жером перед отъездом из Лазаля…По прибытии в Сен-Боннэ они полюбовались донжоном Главная, отдельно стоящая башня средневекового замка, сооруженная в труднодоступном месте.

замка XI века, потом поставили машину у дома Мюзелье в центре деревни.Пройдя через небольшой сад, Мишель и Мюрьель позвонили в дверь. Им открыла немолодая женщина и пригласила войти.— Он сейчас будет, — предупредила она, проводив их в небольшую комнату, вероятно, рабочий кабинет журналиста.Здесь царил милый беспорядок: полки этажерок прогибались под тяжестью книг, а стол был завален невообразимым количеством бумаг и папок.Мишель и Мюрьель молча сели, обменялись улыбками. Через несколько минут появился Мюзелье в инвалидной коляске с ручным управлением. Это был крупный и сильный мужчина с грубоватыми чертами лица. Он приветливо улыбался.После рукопожатий Мюзелье с завидной ловкостью устроился у стола.— Извините за этот кавардак! Но я никогда не убираю, и никто не имеет права к чему-либо здесь прикоснуться.— Уверена, здесь хранятся сокровища, — любезно предположила Мюрьель.— Это дело всей моей жизни ассенизатора.— Журналиста, — поправил его Мишель. Мюзелье с горечью тряхнул головой.— Это слово кажется мне неуместным, если учесть то, что я сделал в своей жизни. Вы знаете, я не собирался посвятить себя этой профессии. Я плохо учился и вряд ли добился бы чего-нибудь, если бы не был любопытен и не повстречал людей, которые мне помогли.— Так можно сделать карьеру без диплома…— Да. И это определенное преимущество нашей профессии. Слова больше не вводят вас в заблуждение… Ну хватит! Вы здесь не для того, чтобы слушать старого ворчуна, говорящего всякий вздор о своей карьере. Мне позвонил Грапелли и попросил помочь вам. Благодаря информации, которую он мне сообщил, я смог опознать человека на фотографии. Это Шарль Массар.— «Эм» и «ша»! — одновременно воскликнули Мишель и Мюрьель.— В первый раз мои слова вызвали такой энтузиазм, — удивился Мюзелье.— И этому есть объяснение! — сказал Мишель. — Мы ведем следствие по делу убийства Эмиля Массара.— Это отец Шарля…— Невероятно! Вы не знаете, где мы можем его найти?— Не имею понятия. Но если вам интересно, могу кое-что рассказать о нем.— Пожалуйста.— В восьмидесятых годах я предпринял попытку изучить все, что так или иначе касалось колдовства в нашей округе. Я хотел встретиться с целителями, колдунами и ясновидящими, задать им вопросы и ознакомить с их ответами наших читателей. Но я не сказал об этом начальству, поскольку рассчитывал проверить, насколько это хорошая мысль. Я начал работать в одиночку, в своем углу, и работал так до того дня, когда мне удалось разыскать небезызвестного Шарля Массара, о котором я не раз слышал. Он согласился на интервью и назначил мне встречу в кафе Лазаля.— У Антонена?— Я не помню ни имени хозяина, ни как он выглядел. Шарль Массар стер это из моей памяти. Надо заметить, он казался необыкновенным человеком — отчасти из-за внешности, а также и из-за своего взгляда. Мне никогда этого не забыть! Когда он смотрел на вас, создавалось впечатление, будто он проникал в душу и читал мысли как открытую книгу.— Вам удалось задать ему свои вопросы?— В сущности, нет. Он позвал меня только для того, чтобы я вообще не упоминал о нем. Шарль отказался быть в компании с другими колдунами, с которыми я уже встречался. Он считал их шарлатанами. По его словам, он был единственным, кто обладал настоящей властью. Власть! Признаюсь, тогда я посчитал это хвастовством и манией величия. В то же время меня потрясли его слова. Он был непохож на других. В первый раз, когда я его увидел, мне стало страшно. Этот парень правда походил на дьявола! — Мюзелье заговорил быстрее, как будто прежний страх вернулся к нему.— Он вам угрожал?— В этом не было необходимости. Угроза просматривалась в его взгляде и жестах. Когда он говорил, что может войти в контакт с кем-либо вопреки расстоянию или говорить с умершими, это вызывало доверие. Помню, я попробовал выведать у него некоторые секреты, но натолкнулся на стену молчания. Он сказал мне примерно следующее: «Если вы решили постичь сущность настоящих таинств, надо идти до конца и отречься от этого мира». Тогда я понял, что в завуалированном виде он хотел приобщить меня к колдовству.— Вы отказались?— Да!— Почему?— Думаю, я струсил.— А вы не видели его на похоронах Тома Дюваля и его отца? — спросил Мишель. — Грапелли утверждал, что именно вы освещали эти события.— Да, конечно! Но у меня уже не было ни причин, ни желания интересоваться его персоной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86