Лучи заходящего солнца окрашивали снеговые вершины розовым отблеском, а синеватые тона в теневых местах и углублениях гор придавали, в силу контраста, еще больший блеск световой стороне. Равнины Лангедока, алея багрянцем виноградников и пестрея рощами тутовых, миндальных и оливковых деревьев, расстилались далеко к северу и востоку. На юге виднелось Средиземное море, чистое, как кристалл, и синее, как отражавшееся в нем небо; местами на белых парусах кораблей играли блики солнца и еще более оживляли сцену.
На высоком мысе, омываемом водами Средиземного моря, стоял замок графа Вильфора, почти скрытый от глаз лесами смешанных древесных пород: сосны, дуба и орехового дерева; леса увенчивали возвышенность и полого спускались в равнину с одной стороны, тогда как с другой они тянулись на значительное расстояние вдоль морского побережья.
По мере приближения к ним, готические очертания старинного замка выступали все ярче и яснее — сперва над макушками деревьев показалась зубчатая башня, затем остроконечная арка исполинских ворот.
У Бланш стала разыгрываться фантазия; ей казалось, что она приближается к историческому замку древних времен, где рыцари глядят из-за зубцов на какого-нибудь героя паладина, одетого в черные доспехи и идущего со своими приспешниками на избавление дамы сердца от притеснений злого соперника: она припоминала легенды, которые читала в романах, украдкой взятых из монастырской библиотеки.
Экипажи остановились у ворот, ведущих в усадьбу и теперь запертых; но большой колокол, прежде служивший для возвещения о прибытии посетителей, давно уже свалился со своей подставки, и слуга вынужден был взобраться на разрушенную ограду, чтобы возвестить в замке о приезде господ.
Бланш, высунувшись из окна, всей душой отдалась тихим, сладостным впечатлениям, навеянным вечерним часом и прелестной природой. Солнце уже закатилось, сумерки стали окутывать горы; далекие воды океана, отражавшие алое сияние, все еще горевшее на западе, казались светлой чертой, протянутой по горизонту. Тихий ропот прибоя, разбивающегося о берег, доносился бризой; по временам слабо слышался издалека меланхолический всплеск весел.
Бланш могла на досуге предаваться своему задумчивому настроению, потому что мысли ее спутников были поглощены ближайшими интересами. Графиня с грустью вспоминала о веселых собраниях, покинутых в Париже, и с отвращением глядела на мрачные леса и дикую пустынность местоположения; ей страшна была перспектива запереться в замке, и она была расположена на все смотреть с неудовольствием. Чувства Анри были сходны с настроением графини; он с печальным вздохом вспомнил прелести столицы и красивую даму, овладевшую за последнее время его сердцем. Но весь этот край и жизнь, в которую он вступал, представляли для него по крайней мере прелесть новизны, и его грусть была смягчена веселыми юношескими ожиданиями.
Когда ворота, наконец, отворились, экипаж медленно въехал под каштаны, где было почти темно от густой тени, и покатил по прежней дороге, теперь до того заросшей роскошной растительностью, что края ее отмечались только рядами деревьев по обе стороны. Проехав с полмили среди леса, они достигли, наконец, замка. Это была та самая дорога, по которой когда-то ехали Сент Обер с Эмилией, в надежде найти дом, который приютил бы их на ночлег, и по которой они неожиданно повернули назад, испуганные окружающей пустынностью и какой-то фигурой, которую их кучер принял за разбойника.
— Какое мрачное место! — воскликнула графиня, когда экипаж въехал в густую чащу деревьев. — Неужели, граф, вы намерены провести всю осень в этом варварском углу?
— Мое пребывание здесь зависит от обстоятельств, — отвечал граф. — В этом варварском углу жили мои предки…
Между тем экипаж остановился перед замком, и у дверей парадного входа показались старик дворецкий и парижские слуги, посланные вперед убрать замок к приезду господ. Теперь Бланш заметила, что не все здание построено в готическом стиле, — есть и пристройки более современной архитектуры; просторные, мрачные сени имеют, однако, чисто готический характер. Роскошные ковровые обои, которые теперь в сумерках трудно было рассмотреть, висели по стенам; на них изображены были сцены из старых провансальских романов. В огромное, обращенное на юг готическое окно, обрамленное ломоносом и шиповником и теперь открытое, можно было видеть сквозь зеленую рамку пологую лужайку и далее макушки темных деревьев, нависших на краю обрыва. Еще далее виднелись волны Средиземного моря, простирающиеся к югу и востоку, где они сливались с горизонтом, между тем как на северо-востоке они ограничивались роскошными берегами Лангедока и Прованса, покрытыми лесом и пестреющими виноградниками и пологими пастбищами. На юго-западе высились величавые Пиренеи, теперь уже едва видные глазу под дымкой сумерек.
Проходя по сеням, Бланш на минуту остановилась полюбоваться прелестным видом, слегка подернутым вечерними тенями, но все еще не скрытым от глаз. Но скоро она была выведена графиней из состояния мечтательного восторга, навеянного этой сценой. Ничем не довольная и нетерпеливо желавшая поскорее закусить с дороги и отдохнуть, графиня поспешила пройти в большую приемную с панелями из темного кедрового дерева, с узкими стрельчатыми окнами и темным потолком из резного кедра и кипариса; комната эта выглядела страшно мрачной, хотя потертая зеленая бархатная обивка мебели с потемневшей золотой бахромой когда-то, очевидно, предназначалась придать этой комнате более веселый, уютный вид.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142