— Люди делают серьезную ошибку, полагая, что серый цвет — это что-то среднее между черным и белым. Серый цвет — это серый, моя дорогая. И он не может быть белым или черным. Ему нравится быть именно серым, как мне нравится служить мистеру Таггарту. Меня побуждают к действиям его молодость и энергия. Когда становишься старше, необходимо нечто другое, чем возбуждение от вида крови противников. Мы понимаем друг друга?
— Вы мне угрожаете?
— Нет. Мистер Таггарт очень к вам расположен. Только это мне важно относительно вас. Кроме того, вы и я — не враги. И вы можете принять мои слова только как дружеский совет: никогда не пытаться ссорить меня с мистером Таггартом.
Хелен взглянула в синие, не выражающие никаких чувств глаза англичанина и увидела собственное отражение.
— В вас есть какая-нибудь доля итальянской крови?
Регги только холодно улыбнулся.
Она снова побежала по дорожке. Охранники двинулись следом. Когда она обернулась, то увидела, что Регги задумчиво постукивает кистью по мольберту. Знает ли англичанин, как много места в ее мыслях занимает Крис Таггарт?
Ее чувства были смешанными. Отца и брата больше не было — это более чем достаточная причина ненавидеть Таггарта. Она пыталась настраивать себя против него, но не смогла забыть, как он глядел на нее на балу, как они беседовали у витрин, как они занимались любовью, как он почти погиб, спасая ее, когда стеклянный потолок рухнул вниз. Она страстно желала обнять его, забыв о прошлом, и начать все сначала.
* * *
Джек Варнер обнаружил, что подруга Сала Понте, миссис Хугель, была очень красивой блондинкой в возрасте около сорока пяти лет. Ее муж владел магазином по продаже автомобилей «вольво» и не имел никаких связей с преступным миром. Вооруженный ордером на арест, подписанным самим Тони Таглионом, Варнер с напарником следил за ее домом на протяжении недели. На восьмой день она отправилась от своего дома в Грейт Нек к гостинице «Бокстри» в Пурдисе, городке в часе езды от Нью-Йорка. Она вошла в белую дверь, и кто же другой подъехал к двери сразу после нее, как не красавчик Сал Понте?
— Один, — довольно сказал Варнер. — Этот ублюдок наконец один.
Полицейские перебрались на железнодорожную станцию неподалеку от автодороги. Постепенно начало темнеть, ветер стал холодным. Они курили, перебрасываясь шутками о тех, кто сейчас занимался любовью в пустой гостинице. Для Варнера эта женщина была одной из богатых дам, которые проводят все время в универмагах и от безделья ищут приключений.
— Думаешь, у ее мужа тоже кто-нибудь есть на стороне?
— Если это не так, то он — идиот.
— А она знает, кто такой Понте?
— Нет, — твердо сказал Варнер. Он прогнал из головы мысли об этой женщине и стал размышлять о Таггарте. По всему было видно, что Таггарт присоединился к семейству Риззоло, хотя это казалось невозможным, — ни одна семья не пускала чужака на свою вершину, тем более такое старомодное семейство, как Риззоло. Но почему тогда Таггарт взялся за Понте? Он охотится на старика дона Ричарда?
Напарник Варнера попытался угадать время, когда она должна вернуться назад.
— В шесть.
— Ее дети еще в колледже.
— В семь.
В пять, когда движение на дороге уменьшилось, они подошли ближе и встали у ворот бакалейного магазина. Несколькими минутами позже долгожданная пара вышла из дверей и разошлась по своим машинам. Она отправилась по Хатчинсон-Ривер Парквэй, направляясь домой в Лонг-Айленд, а Понте повернул на Кросс-Кантри-парк, попрощавшись с ней сигналом машины.
Напарник Варнера должен был выполнить свою задачу на пересечении дорог Травэй Саф и Кросс-Кантри. Когда машина Понте стала тормозить на перекрестке, полицейская машина перерезала ему путь.
Варнер достал полицейский значок и показал его через ветровое стекло.
Понте с трудом справился со своим лицом, стараясь не выдать свое разочарование. Он достал красный шелковый платок из кармана и вытер губы.
— Ордер на арест?
— Четыре ордера. Один на обыск вашего дома. Один на обыск служебного помещения. Один на арест. Один на машину. Откройте дверь.
Варнер вручил ему ордера.
— Давай пересаживайся.
Он приковал Понте наручниками к раме пассажирского сиденья и, сев за руль, направил машину в Нью-Йорк, предоставив консиглиеру время для изучения. Только когда машина повернула на Манхэттен, он нарушил тишину:
— Обвинения против тебя, Сал, тянут на двадцать лет, если не больше.
Понте одернул рукава, закрыв запонки, и молча передал ордера обратно.
Варнер спросил:
— Ты не хочешь, чтобы я позвонил главе Комиссии? Может, мы договоримся?
Понте холодно улыбнулся и отрицательно покачал головой.
— Никто не знает, что ты арестован.
Понте глянул в сторону. Варнер продолжал ковать железо, пока горячо.
— Я могу отвезти тебя прямо в тюрьму. Могу привезти к своему шефу. И мы можем просто поговорить. Ты ничего не теряешь... Поговорим?
— Поговорим? — повторил Понте, состроив презрительную гримасу. — Что ты о себе думаешь? Я знаю, почему ты меня взял без свидетелей. Тони хочет заключить со мной сделку.
Джек Варнер улыбнулся:
— Мистер Таглион предложит вам двадцать лет. У вас есть что-нибудь, что стоит двадцать лет?
Варнер остановился перед рядом высоких зданий.
— Это тюрьма. Она связана проходом с федеральным судом. А вон там находится церковь.
— Это что, экскурсия?
Варнер продолжал:
— Мне нравится, как они построены. Всегда напоминают мне средневековый замок. Вы бывали в таком? Весь закон — на одном клочке земли. Где король, там Бог: закон и наказание.
— Пошел ты!
— Конечно, времена меняются. Чертов Верховный суд отменил сожжение на костре.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110