Поэтому сейчас король — только государственный обвинитель. Ему нужно еще убедить жюри засадить вас в темницу. Сал, почему бы вам не попробовать потолковать с королем?
Понте пожал плечами:
— Я могу выслушать кого угодно.
Варнер просигналил своему напарнику. Вместе с Понте они вошли в здание Федерального суда, миновали пустые коридоры и поднялись на лифте. На этаже, куда они прибыли, была крупная надпись: «Комиссия по борьбе с мафией». Бровь Понте иронически поднялась.
Только одна вещь заинтересовала здесь Понте — большая цветная фотография президентского лимузина с дюжиной агентов секретных служб. Затем взгляд Понте обвел пустые стены.
— Кто-нибудь должен сказать королю, что он живет, как крестьянин.
— Скажи ему сам.
Варнер провел Понте в кабинет, освещенный красноватым светом закатного солнца. Бумаги лежали на столе, стульях и подоконниках. На стенах были полки, заполненные папками, в ящиках лежали магнитофонные, кассеты. Змеились шнуры от нескольких телефонов. Тони Таглион сидел за столом, на нем была белая рубашка и синий галстук. Его рукава были закатаны, а галстук приспущен. Тони взглянул на Понте с суровостью священника, уверенного в неотвратимости божественной кары.
— Запись вашего телефонного разговора, — сказал Таглион, передавая Понте лист с расшифровкой магнитофонной записи. — Разговор в офисе.
Понте попытался встретиться с ним глазами, надеясь найти в глазах Таглиона хоть немного дружелюбия, но это ему не удалось. Тогда он стал читать расшифровку.
— Мы подслушали также много разговоров в «Кристо», где вы едите бифштексы с подрядчиками, с которых собираете дань.
Когда Понте взялся за следующую расшифровку, Тони добавил:
— А вот о чем вы говорили с вашим водителем, — и он включил кассетный магнитофон. Голос Понте заполнил комнату, ясный и громкий на фоне чуть слышного отдаленного разговора. Понте уставился на магнитофон. Таглион выключил магнитофон на середине фразы. — У вас хороший голос, Сал. Жюри даже не понадобятся наушники.
— Это дерьмо. Этот парень не будет свидетельствовать против меня.
— Он и не должен. Мы не будем его просить. Но он будет это делать. — Таглион холодно улыбнулся. — Это очень выгодное расследование, Сал. Расследование рэкета может привести нас к наркотикам. Мы получим уйму результатов за очень небольшое время. К Цирилло подкопаться нам не удастся, но тебя мы засадим надолго.
— Вы не можете использовать этот мусор в суде.
— Ордер на арест был согласован с Вашингтоном, с самим министром юстиции. У нас не было подслушивающих устройств в вашем доме. Агент включил его, когда вы звонили вашей маленькой девочке по поводу ее прелестной вечеринки, и когда Мики Цирилло звонил по поводу героина, которым вы будете снабжать школы в Бед-Стади. Это стопроцентное свидетельство.
— Мой адвокат...
— Каждый консиглиер в городе знает, кто стоит во главе империи Цирилло — это Ричард и ты.
— Мой адвокат...
— Твой адвокат предложит тебе сделку с нами. Я рекомендую тебе эту сделку уже сейчас.
— Ты думаешь, что можешь посадить меня в тюрьму? — спросил Понте. — Давай сажай.
— Это легко. Но у меня есть идея получше. Я хочу обратиться к министру юстиции США, который предложит тебе неприкосновенность в обмен на показания...
— Можешь засунуть это разрешение себе в зад.
— Но я не нуждаюсь в твоих свидетельствах.
— Нет? — удивился Понте и взглянул на Варнера. — Тогда что вам нужно?
— Я хочу получить человека, который будет предоставлять мне информацию.
— Информацию? Вы рехнулись. Я был на другой стороне так долго, что не смогу подставлять своих людей.
— Вы не хотите поменять двадцать лет на информацию о Цирилло? Это не ваш родственник. Вы хотите сказать, что ваша жена и дети посчитают, что ваш выбор двадцати лет лучше?
— По крайней мере, мои дети будут знать, что я не переметнулся.
— Джек, посмотри, работают ли еще мистер Костлер и мисс Галахер. Они будут свидетелями нашего разговора с этим джентльменом.
— Вот он и настал, — сказал Понте, когда Варнер вышел, и они остались вдвоем.
— Что настал?
— Третий вариант. Даже если я не буду говорить, ваши люди удостоверят, что я говорил. И меня убьют свои.
— Но не в этом кабинете.
— Скажите что-нибудь еще.
— Мы не занимаемся такими делами, Сал. Мы имеем достаточно возможностей раздавить тебя законными методами.
Таглион изучающе уставился на Понте. Понте был твердым человеком, но ему уже шел пятьдесят второй год. К тому же в этом человеке вспыхнула страсть к женщине, и ему было что терять. Схватить мафиози такого уровня удается нечасто, и эту возможность надо использовать до конца.
— Для человека ваших лет заключение в тюрьму означает конец жизни. Даже если вас выпустят досрочно, вам будет за шестьдесят.
Понте сохранил спокойное лицо, но это давалось ему с трудом.
— Зачем вы возитесь во всем этом дерьме? Получаете плевки, сажая людей, которых считаете преступниками?
Таглион спокойно ответил Понте:
— Демократия слишком уязвима, чтобы позволять гулять на свободе таким людям, как ты.
— Вы защищаете демократию, — язвительно сказал Понте. — Вы — революционеры. Вы защищаете бедных людей, устанавливая плохие правила. Вы называете богатых преступниками, но нелегальная торговля в Америке процветает со времен революции. Отец Джона Кеннеди тоже занимался торговлей запрещенными товарами, знаете ли. А профсоюзы? Куда бы пошли профсоюзы, если бы мы их не контролировали? У вас проблемы с заемщиками? Мы предлагаем деньги тем, кому не дают банки. А это уж их дело, соглашаться на наши проценты или нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110