Конрад дремал. Он сегодня не завтракал и не обедал.Симона задала вопрос, который уже давно ее мучил:— То, что лечение ускорило процесс, полностью исключается? Кундерт и О'Нейл обменялись взглядами.— Насколько наука позволяет исключать что-то полностью, — ответил О'Нейл.— Следовательно, полностью это не исключается? — заметила Симона. Они уставились на монитор. Конрад Ланг не двигался. Вот он открыл глаза и удивленно обвел ими комнату, снова закрыл их и продолжал дремать дальше.— Если удастся остановить процесс, пока Конрад еще в состоянии говорить и понимать речь, то у него есть шанс, что оставшиеся клетки можно будет стимулировать и между ними возобновятся связи. Вероятно, у него большие провалы в памяти, и необходимо с помощью нудной и кропотливой работы заново привести в порядок всю систему приобретенных им знаний. И это возможно. Мы исходим из того, что это возможно, иначе нас здесь бы не было.— Просто вы хотите подбодрить меня. — улыбнулась Симона.— Мне это удалось?— Немножко.Эльвира немедленно вызвала Томаса и Урса к себе в кабинет, где обычно проводились неофициальные заседания Совета правления концерна. Она сразу перешла к делу.— Урс, твоя жена обокрала меня.Урса как по голове стукнули. Он решил, что речь идет о делах концерна.— Я не знаю, как и с чьей помощью, знаю только, что она завладела фотографиями, которые я хранила здесь в потайном месте. — Она показала на альбомы, лежавшие на столе. Урс взял один из них и принялся листать. — Она как-то проникла сюда и сделала с них копии. Доктор Штойбли видел, как она разглядывает их с Кони.Томас тоже взял альбом и стал листать его.— А зачем ей это понадобилось?— Она хочет стимулировать его память, откуда я знаю зачем. Это якобы может помочь восстановить его восприятие реальности. Окружающей его действительности.— Ты так предполагаешь или ты знаешь это?— Она постоянно приставала ко мне, чтобы я дала ей фотографии прошлых лет. И к Томасу тоже. Ведь так, Томас?Томас сосредоточенно разглядывал фотографии в альбоме. И поэтому сейчас поднял голову и переспросил:— Что?Эльвира отмахнулась от него и снова накинулась на Урса:— Я хочу получить фотографии назад, и притом немедленно!— Но они и так у тебя, она же только копии сделала, ты сама только что это сказала.— Я не хочу, чтобы она копалась в нашем прошлом вместе с Конрадом! Урс покачал головой и еще полистал альбом.— А почему здесь так много фотографий вырвано? Эльвира отобрала у него альбом.— Верни мне фотографии!Томас засмеялся и ткнул Урсу под нос альбом, который он разглядывал:— Что ты тут видишь?— Эльвиру перед «мерседесом».— А меня и Кони нет? — широко ухмыльнулся он.Эльвира вырвала альбом у него из рук.Томас обалдело посмотрел на нее. А потом перегнулся к своему сыну и сказал:— «Мерседес» давал сто десять километров в час.— Принеси мне фотографии! — приказала Эльвира и встала.— А что, в прошлом есть что-то такое, чего нельзя знать другим? — спросил подозрительно Урс.— Принеси мне фотографии! Урс встал, раздраженный.— А я-то думал, речь идет о фирме Кохов.— И о ней тоже. — Эльвира вышла из комнаты.— Она явно стареет, — сказал Томас своему сыну.Кони сидел в своем кресле в гостиной в халате. Одеть его сегодня не удалось. Когда Симона вошла, он никак не отреагировал на это. И на то, что она пододвинула стул и села рядом с ним.— Кони, — начала она, — у меня тут есть несколько новых фото, и мне нужна твоя помощь, чтобы разобраться в них. — Она открыла альбом.На первой фотографии была запечатлена молодая Эльвира в зимнем саду виллы «Рододендрон». В длинной, ниже колен, юбке и свитерочке без рукавов.— Вот эта женщина, например, — кто она?Конрад даже не взглянул. Симона поднесла фотографию к самому его лицу.— Эта женщина? Кони вздохнул.— Фройляйн Берг, — ответил он, словно имел дело с непонятливым ребенком.— Ах, а я думала, это Эльвира.Кони покачал головой, удивляясь ее тупости.Рядом с фото Эльвиры осталось белое пятно, где раньше была наклеена еше одна фотография. Симона перевернула страницу. На следующем снимке вилла была видна с южной стороны: лестница, ведущая на террасу, а на ней — Вильгельм Кох. В светлых брюках, белой рубашке с галстуком, в темном жилете, но без пиджака.— А этот мужчина?Кони уже смирился с тем, что должен объяснять этой женщине, без конца пристающей к нему с вопросами, самые элементарные вещи.— Папа-директор, — ответил он терпеливо.— Чей папа?— Томитоми.На другой странице рядом с вырванной фотографией был запечатлен павильон — рододендроны вокруг еще совсем маленькие. У чугунных перил стоят две старые женщины в шляпах с широкими полями и бесформенных, висящих на них мешком, длинных, почти до земли, платьях.— Тетя Софи и тетя Клара, — объявил Кони, не дожидаясь вопроса. Его интерес проснулся. Доктор Кундерт у монитора отметил это с явным облегчением.Страницу за страницей Симона просмотрела с Конрадом все фотографии старого альбома. Снимки парка, «папы-директора», «фройляйн Берг», «тети Софи и тети Клары». И белые пятна от утраченных фотографий.На одном из самых последних Эльвира была в цветастом летнем платье-костюмчике с короткими рукавами, она стояла у балюстрады на террасе. Рядом с ней Вильгельм Кох, положивший — чего не было прежде ни на одной фотографии — руку по-хозяйски ей на талию.— Папа-директор и мама, — прокомментировал Конрад.— Чья мама?— Томитоми, — вздохнул Конрад Ланг.— Фройляйн Берг — мама Томитоми?— Теперь уже да.С последним фото произошло нечто неожиданное. На нем была запечатлена цветочная грядка вдоль живой изгороди и кадка с цветущим олеандром, ради которого, очевидно, и делался снимок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64