Ларри взял карандаш у Пако, бригадира плотников. Когда Уилма назвала Фаро Коула, перестал писать.— Черт, — произнес он. И объяснил, кто такой Фаро.— Это означает, что он агент бюро путешествий? — спросила Уилма.— Означает — я что-то упустил, — ответил Ларри.И раздосадованный, снова принялся за работу. Сначала ему казалось, он расстроился из-за упущения столь очевидного факта, что Фаро был агентом бюро путешествий. Но дело было не только в этом. Поскольку сосредоточиться было больше не на чем, Старчек, водя шкуркой по швам, обдумывал всю ту историю. И под вечер застрял на мысли, которая ему не особенно нравилась.Около четырех часов плотники прекратили работу, и Ларри решил пройти пешком до бара Айка, места сборища полицейских, где Эрно стрелял в Фаро Коула. Может, находись бар подальше, он не пошел бы туда. Но ему хотелось выпить холодного пива в жаркий день и успокоиться. Это была неплохая идея.Ларри постарался привести себя в порядок, но белая пыль штукатурки осталась у него в волосах и на комбинезоне. Район быстро заселялся молодыми преуспевающими людьми. Многие местные жители приезжали рано, чтобы провести дома побольше светлого времени. Мужчины и женщины с портфелями выглядели так, словно были на поле для гольфа, а не в конторах. Ларри окончил колледж по специальности «Коммерция». В течение многих лет, когда время от времени думал, какие деньги мог бы зарабатывать, одним из утешений служило то, что ему не приходилось каждое утро стягивать шею галстуком. Ну и мир. Повсюду не одно, так другое.Бар Айка представлял собой унылую таверну. Никакого дерева ценных пород. Длинное тусклое помещение со скверной акустикой и сильным дрожжевым запахом пролитого пива. Старая деревянная стойка с зеркалами позади. Вдоль стены кабинки, обитые красным пластиком, и скамейки для пирушек посередине зала. Айк Минок, владелец, был отставным полицейским. В начале шестидесятых он получил огнестрельное ранение в голову и уволился по состоянию здоровья. Ребята из шестого участка начали собираться там, чтобы поддерживать его. Теперь этот бар стал местом встреч для всех полицейских округа Киндл. На этой неделе туда приезжали две группы — полицейские и женщины, которым полицейские нравились. В семьдесят пятом году, когда Ларри поступил в полицию, один из старослужащих сказал ему: «На этой работе ты получаешь две вещи, которых на другой не получишь, — пистолет и женщин. Мой совет насчет того и другого один. Держи оружие в кобуре». Ларри не послушался. Он застрелил двоих, хотя и при оправдывающих обстоятельствах. Что касается женщин, тут не было никаких оправданий.Кодекс поведения гласил: никто не болтает о том, что происходило у Айка, кто о чем рассказывал и кто с кем ушел. В итоге там можно было узнать то, чего не могли преподать в академии. Ребята лгали много — увенчивали себя ложной славой. Но было и много пьяных признаний: как ты не прикрыл партнера, как тебя парализовало страхом. Можно было плакать из-за неудач и смеяться над миром недоумков, которые прямо-таки дожидаются, чтобы полиция нашла их.Когда Ларри вошел, раздалось несколько громких возгласов. Он пожимал руки, принимал лесть и отвечал лестью, протискиваясь к стойке, где Айк разливал пиво. По двум телевизорам шел повтор фильма «Полицейские».Айк поздравил Ларри с исходом дела Гэндолфа. Поведение Эрно вызвало недовольство у многих — как всегда, когда человек, называвший себя членом этого братства, портился.— Да, — сказал Ларри, — я не пролил ни слезинки, когда Эрно отправился в ад.На стойке подле него лежала утренняя газета. Под сгибом была фотография Коллинза и других, вкатывающих гроб Эрно в катафалк. Ларри накануне потребовалось все самообладание, чтобы не отправиться к собору Святой Марии с плакатом «Туда тебе и дорога».— Мне этот сукин сын тоже не нравился, — сказал Айк. — Из-за того, почему его не взяли в полицию. Знаешь, будто мать держала его дома, когда остальные ребята шли играть. Я думал, у него создалось ложное представление о жизни. Сейчас говорить легко. Правда, — добавил Айк с улыбкой, — Эрно был не совсем уж плохим. Просаживал здесь много денег на пиво.Айк походил на старого битника. На темени волосы у него вылезли, но с висков спадали на воротник серебристые пряди. Еще он носил козлиную бородку. Длинный фартук, казалось, не мыли целый месяц. Глаз, ослепший после ранения, был совершенно белым и время от времени непроизвольно двигался.— Был ты здесь, когда он стрелял в того парня? — спросил Ларри.— Здесь? Конечно. Но занимался тем же, что и сейчас. Ничего не замечал, пока не унюхал пороховой дым. Надо же, а? От выстрела небось штукатурка со стен осыпалась, но первое, что помню, — это запах. — Айк оглядел зал. — Вон сидит Гейдж, он стоял примерно в трех футах от обоих. И все видел.Взяв пиво, Ларри пошел в ту сторону. Майк Гейдж служил в группе расследования имущественных преступлений в шестом участке. Считался образцом хорошего полицейского. Пробор в волосах у него, как у многих негров, казался прорубленным зубилом. Был тихим, ходил по воскресеньям в церковь, растил шестерых детей. Ларри считал, что тихие добиваются в работе наилучших успехов. Сам он, особенно когда был помоложе, слишком легко приходил в волнение. Майк всегда бывал спокойным. Многие полицейские озлоблялись. Служба в полиции редко оказывалась такой романтичной, как рисовалось воображению. Даже твои дети понимали, что легендарной личностью стать тебе не удалось. На твою долю выпали писанина и скука. Тебя обходили по службе те, у кого есть связи. Ты получал гораздо меньше денег, чем половина подонков, которых ловил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138