Толпа, заранее скаля зубы, ловила каждое его слово.
Лео вел себя здесь, словно актер на сцене. Выплата выигрышей была лучшей рекламой для бизнеса, и, когда Лео не выплачивал выигрыша сам, он заботился о том, чтобы контролеры так же, как и он, пускали пыль в глаза. Лео купил кольцо с крупным рубином. Вместе с большим зеленым автомобилем оно должно было убеждать его клиентов в том, что он человек с деньгами. Лео носил кольцо на правом мизинце, где рубин выглядел особенно внушительно. Он купил его у одного из своих поручителей, которому, по его словам, кольцо досталось от клиента. Кольцо не годилось Лео. Оно было мало для его коротких пухлых пальцев, и впившийся в толстый мизинец рубин был похож на красное, стертое до кости мясо.
Когда Лео отсчитывал деньги игроку, он как можно дальше отставлял мизинец с кольцом и помахивал им перед каждой выплачиваемой бумажкой. Это вызывало смех, а кроме того рубин играл ярче.
— Глаза бы мои не глядели, — говорил Лео и покачивал головой. Его короткое круглое туловище походило при этом на пистолет со взведенным курком. Верхняя часть, прямая, как палка, чуть пригибалась к человеку, которому он платил, и зад выпячивался, как у старомодного франта. Серое лицо с комической грустью склонялось над деньгами, а вылупленные глаза вращались во все стороны, вбирая в себя окружающих и вовлекая их в игру.
— Давай, давай! — кричала толпа. — Раскошеливайся!
Лео понемногу привык к своему шикарному автомобилю, но к кольцу он так никогда и не мог привыкнуть. Возвращаясь домой, он клал его в жилетный карман. Но в интересах бизнеса он вынужден был выставлять его напоказ, как вылощенный денди на подмостках.
Прежде чем производить выплату выигрышей, Лео всегда заезжал сначала в банк, чтобы взять там новую стодолларовую бумажку. Она нужна была ему для эффектного финала всей сцены. Управляющий банком никогда не упускал случая поболтать с Лео. Он уже давно старался уговорить Лео держать свою наличность в его банке. Сначала управляющий повел дело исподволь.
— Вы же знаете, мистер Минч, — говорил он, — мы существуем для того, чтобы обслуживать вас. Вы можете делать у нас любые вклады, я хочу сказать — в любой форме, какая вам подойдет.
В то время Лео еще не знал, как будут относиться к его бизнесу.
— Вот как, это очень удобно, — отвечал он, и на этом дело кончалось.
Но мало-помалу мистер Пирс отбросил излишнюю щепетильность и подошел к делу напрямик.
— Все держатели лотерей пользуются ближайшими банками, — сказал он.
— Если держать всю свою наличность в банке, — сказал Лео, — придется заходить сюда каждый день за деньгами для выигрышей. А к чему людям знать, что всякий раз, выходя отсюда, я уношу в кармане целое состояние?
— Это наша забота.
— Телохранителя мне дадите?
— Тогда вам нечего будет бояться.
— Это мне-то? Полицейского в телохранители? Охранять мои деньги, мой бизнес?
— А почему бы и нет?
— Почему? Да как вам сказать… право, даже не знаю. Но мне это что-то не нравится. Как-то не по душе.
Пирс выглядел, как прирожденный банкир. У него были бледные губы, светлые волосы, он носил очки без оправы, и вообще все в нем было аккуратно и на месте.
— Я хочу вам кое-что сказать, мистер Минч, — начал он и в упор посмотрел на Лео. — Я хорошо знаю этот район, я здесь работаю уже пятнадцатый год. Говорят, что банкир — человек без сердца, а между тем сколько сердец раскрывалось здесь, у моего стола, сколько тайн записано в моих гроссбухах, и я имею основание считать, что мне известно кое-что о сердцах здешней публики.
— Я бы не сказал, что банкир — человек без сердца. Каждый так или иначе человек, чем бы он ни занимался, чтобы добыть кусок хлеба.
Пирс рассмеялся, потом снова стал серьезен.
— Я хочу сказать, — продолжал он, — что ваш бизнес отвечает запросам нашего района. Он дает людям удовлетворение и надежду. Если бы каждый вел свои дела так, как вы, все бы шло куда лучше здесь, в нашем углу, а следовательно, и во всей стране.
Лео покраснел от удовольствия.
— Честность — лучшая политика, — сказал он.
Пирс рассмеялся с несколько преувеличенной сердечностью, но даже и тут Лео воздержался от вклада. Он хранил свою наличность в металлической коробке под полом стенного шкафа в спальне. Иногда в коробке накапливалось свыше 45000 долларов, и, когда Лео вешал в шкаф свой двадцатидолларовый костюм или восьмидолларовую пижаму, он чувствовал присутствие денег у себя под ногами. Это было все равно, что стоять на мине.
Выплачивая выигрыш, Лео приберегал стодолларовую бумажку для финала. Он хрустел ею, прежде чем протянуть игроку. Она взлетала в его руке перед толпой, словно свистящий бич, а вслед за этим почти неизменно повторялось одно и то же: игрок держал бумажку обеими руками, и все проталкивались поближе, чтобы посмотреть на нее.
— Кто же мне разменяет это? — спрашивал игрок.
— Да, это вопрос, — говорил Лео.
— Куда я денусь с этой штукой, хозяин? Бармена хватит удар, если я выложу ему это на стойку.
— Вот, вот, потому-то я вам ее и дал.
Все кругом смеялись, и игрок смеялся тоже, довольно неуверенно. Смех длился недолго. Он внезапно обрывался, и люди, притихнув, замирали на своих местах.
Этой минуты и ждал Лео. Как только все стихало, он начинал свою речь.
— Вам придется пойти в банк, чтобы разменять ее, — говорил он. — Так вот, что я думаю: если вы хоть раз попадете в банк, что-нибудь дельное может прийти вам на ум. — Лео окидывал взглядом аудиторию. — Слушайте! Я хочу, чтобы вы все меня слышали и запомнили, что я скажу, — на тот случай, если кто-нибудь из вас выиграет. Например, человек идет в дансинг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176