Услышав это имя, произнесенное шепотом в холодном доме, мы задрожали.
— О чем ты говоришь? — Лю ближе придвинулся к сыну. — Янь-ван? Я не учил тебя таким глупостям. С кем ты говорил?
— Он здесь, — прошептал мальчик, глядя отцу в глаза.
Я увидел на его коже пупырышки и взглянул на прочно закрытые окна. На улице было тихо; падающий снег смягчил солнечный свет.
— Янь-ван пришел в Нанкин. — Не отводя глаз от отца, он медленно поднялся. — Если не веришь, пойдем со мной на улицу. — Он указал на дверь, и мы оба молча повернулись. — Я покажу, где он живет.
38
Увидев меня, Ши Чонгминг удивился. Он открыл дверь и пропустил меня в кабинет с холодной учтивостью. Включил обогреватель, придвинул его ближе к стоявшему под окном обтрепанному дивану и налил в чайник воды из термоса. Я наблюдала за ним и думала: как странно, ведь в последний наш разговор он бросил телефонную трубку.
— Ну, — сказал он, когда я уселась.
С любопытством на меня посмотрел: я пришла прямо из храма, и моя юбка не просохла от мокрой травы.
— Означает ли ваш визит, что мы снова разговариваем?
Я не ответила. Сняла куртку, перчатки и шапку и положила все это на колени.
— Есть какие-то новости? Собираетесь рассказать о том, что видели у Фуйюки?
— Нет.
— Может быть, вы что-то вспомнили? О том стеклянном ящике?
— Нет.
— Вероятно, Фуйюки в этом ящике что-то хранит? Судя по вашему описанию, я понял именно так.
— В самом деле?
— Да. Какое бы зелье Фуйюки ни пил, он верит в то, что оно спасает его от смерти.
Ши Чонгминг покрутил чайник.
— Он должен быть осторожен с дозировкой. Особенно если это средство опасно или его трудно перевозить. Подозреваю, он хранит его в резервуаре.
Ши Чонгминг наливал чай, не спуская с меня глаз: наблюдал за моей реакцией.
— Расскажите побольше о ваших впечатлениях.
Я покачала головой. Я была не в силах притворяться. Взяла чашку и крепко держала ее в обеих руках, смотрела на горячую воду и сероватый осадок на дне. Настало долгое неловкое молчание, пока я наконец не поставила чашку на стол.
— В Китае… — сказала я, хотя знала, что он не это хочет услышать, — что происходит в Китае с теми, кто не похоронен, как положено? Что происходит с их душами?
Он хотел было сесть, но мои слова его остановили. Согнувшись над креслом, обдумывал мой вопрос. А когда заговорил, его голос изменился:
— Странный вопрос. Почему вас это интересует?
— Что происходит с их душами?
— Что происходит?
Он сел, расправил тунику, задвигал чашку по столу вперед-назад. Потом потер рот и взглянул на меня. Около ноздрей у него выступили синевато-красные пятна.
— Непохороненные? В Китае? Сейчас подумаю. Можно ответить просто: мы верим, что появляется привидение. Злой дух возвращается на землю и творит бесчинства. Поэтому к похоронам мы относимся очень трепетно. Мы даем нашим мертвецам деньги, чтобы они благополучно перешли в другой мир. Это всегда… — Он откашлялся и рассеянно постучал пальцами. — Это то, что угнетало меня в Нанкине. Я всегда боялся того, что в Нанкине остались тысячи злых духов.
Я поставила чашку и взглянула на него, склонив набок голову. Он никогда не говорил так о Нанкине.
— Да, — сказал он и провел пальцами по кромке чашки. — Это всегда меня беспокоило. В Нанкине не хватало земли для индивидуальных могил. Мертвецы ждали собственных похорон несколько месяцев. Нижние ряды, истлевая, уходили под землю, верхние, разлагаясь, соединялись с теми, кто лежал внизу, прежде чем появлялась возможность…
Он помолчал, глядя в чашку. Неожиданно Ши Чонгминг показался мне очень старым. Я видела голубые вены под дряблой кожей, ясно представляла себе его кости.
— Я видел однажды маленького ребенка, — сказал он спокойно. — Японцы отрезали у нее часть плоти — здесь, под ребрами. Все видели, что она мертва, но никто ее не похоронил. Она лежала так многие дни, на виду у всех, но никто не вышел из дома, чтобы похоронить ее. До сих пор не понимаю, почему этого не сделали. В Нанкине повезло лишь немногим, тем, у кого осталось тело, которое можно было похоронить… — Он замолчал, смотрел на собственные пальцы, двигающиеся вокруг чашки.
Когда мне показалось, что больше он ничего не скажет, я наклонилась вперед и понизила голос до шепота:
— Ши Чонгминг, скажите, что там, в вашем фильме.
Он покачал головой.
— Пожалуйста.
— Нет.
— Я должна знать. Я должна все знать.
— Если вы так хотите узнать, то помогите мне в моем расследовании. — Он посмотрел на меня. — Вы ведь поэтому ко мне и пришли?
Я вздохнула, откинулась на спинку.
— Да, — сказала я. — Это так. Он грустно улыбнулся.
— Я уж думал, что потерял вас, думал, что вы отмежевались.
Он посмотрел на меня печально и ласково, не так, как прежде. Впервые с тех пор, как мы встретились, я почувствовала, что он ко мне расположен. Должно быть, я так и не узнаю, что он передумал за те несколько недель, пока мы не разговаривали.
— Что заставило вас вернуться?
По окончании разговора мне следовало просто открыть дверь и удалиться. Но я не удержалась — остановилась на пороге и посмотрела на него.
— Ши Чонгминг? — сказала я.
— Мм? — Он поднял на меня глаза. Похоже, я прервала ход его мыслей. — Да?
— Вы как-то сказали, что невежественность и зло не одно и то же. Помните?
— Да, помню.
— Это правда? Вы в самом деле так думаете? Невежественность не является злом?
— Конечно, — ответил он. — Конечно, это правда.
— Вы действительно так думаете?
— Ну разумеется. Невежественность можно простить. Невежественность не является злом. Почему вы спрашиваете?
— Потому что… потому что… — Я неожиданно почувствовала себя сильной и свободной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102