за полчаса успею. Я нес чемодан не за ручку, а прижав к груди, словно ребенка. Я крепко обнимал его руками, будто обнимал голову императрицы.На улице – все тот же лунный свет и холодный ветер. Мне припомнился роман «Голова любимого». В нем говорится о том, что в древние времена мужчине отрубили голову, а его красавица жена унесла голову в бамбуковую рощу. Там она совершила волшебную церемонию бальзамирования и с той поры жила с человеческой головой.Эта голова не менялась со временем, навечно сохранив молодое лицо, а вот сама женщина старела. Через несколько десятков лет эта женщина стала старухой и со временем упокоилась в могиле вместе с головой своего по-прежнему молодого мужа.Я сейчас был похож на эту женщину. Я иду к своей могиле, неся вечно молодую голову Красы Ненаглядной.Ночная тьма постепенно отступала, эхо моих шагов гулко отдавалось в безлюдных городских улицах, а к груди я крепко прижимал чемодан. Ее голова была как раз напротив моего бешено колотящегося сердца. Может быть, она чувствовала это, а возможно, ей были известны и все мои мысли.Наконец я пришел туда, где одиноко посреди улицы высился памятник Пушкину. Я вспомнил, как, явившись мне в обличье Розы, Она сказала, проходя мимо статуи: «Камень тоже может быть одушевленным. Если есть форма, значит, есть и жизнь. Памятник тоже способен размышлять, у него есть чувства и рассудок, и с этой точки зрения он живой. Но только вечный – бессмертный. Потому что жизнь существует вечно».Вот почему, наверное, она выбрала именно это место.Вокруг в лунном свете танцевали тени деревьев. Пушкин пристально глядел на меня и на мою драгоценную ношу, прижатую к сердцу. Подойдя к подножию памятника, я стал ждать ее появления, не выпуская чемодан из рук.Вдруг – порыв ледяного ветра, тень среди деревьев.Она пришла.Она здесь.Вся в белом, лицо Сянсян, ночной ветер пропитан ее естественным ароматом, на губах играет улыбка. Она подошла ко мне. Я невольно попятился.– Ты боишься меня? – грустно спросила Она.– Нет, я… – Мне было трудно вымолвить хоть слово.– Не бойся, я просто обыкновенная женщина.Она протянула ко мне руки. Ее белоснежные пальцы в лунном свете казались серебряными.– Я не могу причинить тебе зла, – продолжила она. – В конце концов, ты второй в моей длинной жизни мужчина, который по-настоящему любил меня.Ее слова хлестнули меня, как резкий удар, сердце сжалось и заныло. Второй мужчина. Первым был сам император Тунчжи, а теперь – я. Мне трудно даже представить такое, это невозможно, это какой-то бред! Я перебил ее:– Извините, прошу вас, не говорите больше ничего.Она ласково сказала:– Ты вспомнил Хуан Юнь? Поверь, во мне ты никого не замещаешь. На самом деле это я, к сожалению, замещаю в твоем сердце Сянсян.Я был изумлен, просто потрясен. Я не ослышался? Она сказала «к сожалению»? Я испытывал к ней глубокое уважение, но меня пугало то, как легко она проникала в мои мысли. Она просто читала их как с листа.Тут я вспомнил еще об одном, глубоко вздохнул и все же решился:– Прошу вас, скажите, как вас зовут?– Сяочжи. Это значит «маленькая веточка», иероглиф для ветки дерева.Алутэ Сяочжи – наконец-то я узнал ее имя!– Возьмите. Это то, что вы искали. – Я отдал ей чемодан, который так нежно прижимал к груди.Она не стала открывать чемодан, только осторожно погладила его и прошептала:– Спасибо тебе.– Нет-нет, не благодарите меня! Я только надеюсь, что больше не будет беспричинных смертей, потому что все ныне живущие не виноваты перед вами.Она ничего не сказала, а только кивнула в ответ.Вдруг я услышал голос Сянсян:– Возможно, мы еще встретимся с тобой, – и лицо Сянсян нежно улыбнулось мне.Потом она отвернулась и посмотрела куда-то в сторону. Я тоже посмотрел туда.А когда она снова повернулась ко мне, я понял, что передо мной опять императрица Алутэ Сяочжи. Я спросил:– Вы не откроете чемодан, чтобы посмотреть?– Зачем? Я верю тебе. – Ничего больше не сказав, она повернулась и вышла из парка. Ее фигура растворилась в ночной тьме. Может быть, она наконец ушла из моей жизни?Однако в воздухе остался неповторимый аромат Сянсян.Положив руку на сердце, я убедился, что теперь оно билось абсолютно ровно. И прежнего ужаса в нем не было. Я посмотрел на Пушкина: поэт размышлял. Подумав с минуту, я вышел из парка, но пошел не домой, а начал бесцельно бродить по шанхайским улицам.Не знаю, долго ли я ходил. Наконец я увидел на востоке на фоне темно-синего неба светлую полоску. Ускорив шаг, я пошел туда – к солнцу. Когда я вышел на набережную, на востоке уже вовсю бушевала заря, темно-синее ночное небо постепенно светлело, яркое утреннее зарево стремительно поднималось над рекой Хуанпу. Эта странная ночь все-таки закончилась. Небо быстро голубело, множество белых чаек прилетело из устья Янцзы на Хуанпу, громадный теплоход, разрезая речную гладь, спешил покинуть эти воды и уйти в океан. На востоке среди частокола небоскребов появился красноватый солнечный диск, а на другой стороне небосклона продолжала свое дежурство луна.Громко пробили часы на башне морской таможни. Их отдаленный бой еще долго звенел в моих ушах.Я люблю этот город. ПЕРВОЕ МАРТА Я жив.Весь день я скитался по Сети. «Блуждающих душ древних могил» больше нет. Сайт исчез. Вирус, поразивший все порталы, самоликвидировался, все ссылки восстановились в своем прежнем виде.В дверь позвонили. На пороге стоял посыльный. Он вручил мне картонную коробку и привычно затараторил:– Здравствуйте! Экспресс-почта. Вам посылка, прошу расписаться.– Мне? – Я удивленно осмотрел коробку – упакована надежно, большая, тяжелая.– Позвольте узнать, а кто отправитель?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69