Повисла какая-то неестественная тишина; Ральф и Джоанна слышали только звук собственного дыхания и биение сердца. Они ухватились друг за друга, и мысли их были об одном: то, чему они мгновение назад стали свидетелями — невозможно.— Я видела человека, — прошептала Джоанна. Ее голос дрожал.— Где?— В зеркале. Перед тем, как оно сорвалось со стены. Это была женщина; она стояла там и смотрела на нас.Они оба поглядели в направлении, которое указала Джоанна. Никого.— Ты можешь ее описать? — спросил Казабон.— Я видела ее не больше секунды. Примерно моего возраста, темные волосы, легкое пальто. Взгляд дикий, будто она наполовину сумасшедшая.— Это та женщина, которая к нам приходила.Джоанна покосилась на него:— Ральф, это какой-то бред. Я боюсь.— Мы уходим отсюда — сейчас же.— Два часа утра, Ральф. Куда нам идти?— Все равно куда. Позвони туда, где остановились твои родители: там нас хотя бы знают.— Хорошо.— Только будем звонить сверху...Он взял ее за руку и, настороженно озираясь, повел к лестнице. В спальне они оделись и собрали самые необходимые вещи. Они старались молчать — за исключением того, что Джоанна позвонила в гостиницу, заказала номер и сказала, что они приедут через пятнадцать минут.Громкий грохот донесся откуда-то с нижнего этажа. Они замерли и посмотрели друг на друга. Джоанна почувствовала, что Ральф хочет пойти выяснить что там.— Не надо! — сказала она.Он направился к двери.— Это в музыкальном кабинете.— Ральф, не ходи!Он оглянулся на нее через плечо:— Заканчивай собирать вещи. Я через минуту вернусь.Джоанна смотрела, как он начал спускаться по лестнице; она хотела позвать его, остановить, но не сказала ни слова. Вместо этого она взяла сумку и вошла в ванную. Она положила в сумку зубную щетку, гребенку, кое-какую косметику... и вдруг услышала, как дверь за ее спиной мягко щелкнула, закрываясь.Ее первой мыслью было, что об этом вообще не стоит задумываться. В двери, которая закрывается сама собой, нет ничего сверхъестественного: сквозняк, или она задела ручку, входя, и дверь медленно закрывалась. Даже после того, что случилось внизу, в этом нет причин беспокоиться. Надо просто пойти и открыть ее снова.Дверь не пошевелилась. Ручка повернулась, но когда Джоанна потянула ее на себя, дверь не открылась. Она не была заперта — ее удерживала какая-то сила, которая не хотела, чтобы Джоанна ушла.Она стукнула по двери ладонью и позвала Ральфа. Никто не ответил; никто не спешил ей на помощь. Она подождала, потом опять ударила в дверь — на этот раз кулаком. Потом двумя кулаками. Снова позвала, громче. Она молотила в дверь кулаками и отчаянно звала Ральфа, пока не исцарапала руки и не сорвала горло.Страх подкрадывался к ней постепенно, словно удар в замедленной съемке. Бороться с ним было бесполезно, она это понимала. Страх, как и боль, рано или поздно всегда сокрушит человека. Это неизбежно — и остается только найти, за что зацепиться, пока он не пройдет, даже если это всего лишь мысль о том, что в конце концов он все же исчезнет.Но если он не исчезнет? Если страх останется навсегда, будет непреходящим, превратится в вечный, мучительный вопль безысходности?Нет! Это просто паника, он когда-нибудь кончится. Только первая волна... волна, волна... Волна по определению не может длиться всегда... Раздался звук, словно где-то в стене взорвалась маленькая бомбочка. Джоанна повернулась, задыхаясь от страха. Она попыталась определить, откуда именно он донесся, но в это время звук повторился — только уже в каком-то другом месте. Казалось он рождается где-то за плиткой и зеркалами, в толще самих стен. Такого звука Джоанна никогда не слыхала — острый, опасный, проникающий буквально повсюду. В том, как он повторялся, было что-то гипнотическое; с каждым разом Джоанне становилось не только все труднее определить его источник, но и убедить себя в том, что этот звук — не порождение ее собственного мозга.Но потом случилось кое-что, и она перестала думать, будто воображает его себе. Все началось с другого звука, отвратительного царапанья, словно когти скребли по стеклу. От него у Джоанны сводило зубы — зато на сей раз она смогла определить, откуда он слышится, а потом ее словно непонятной магнетической силой потянуло к зеркалу. Она видела в нем свое отражение и обстановку ванной комнаты — но не на этом было сосредоточено ее внимание, а на самой зеркальной поверхности.Она почувствовала, что там происходит что-то — и едва она это почувствовала, как на стекле начали появляться буквы — рваные, неровные линии, нацарапанные на серебристой блестящей поверхности с той стороны стекла; их словно выводила чья-то рука — но в таком месте, куда ничья рука не могла бы добраться.Первой возникла буква "П" — но прежде чем она была завершена, начали появляться другие, почти одновременно, будто каждая отдельно гравировалась по линиям, которые висели в пространстве в какой-то неуловимой точке между Джоанной и ее отражением.Она зачарованно смотрела, как строится слово. Сначала она не поняла его смысла, и на какую-то долю секунды подумала, что слова написаны на непонятном языке. Потом она сообразила, что это английские буквы, только она видит их задом наперед, как с другой стороны:ПОМОГИТЕУ Джоанны закружилась голова; она почувствовала, что падает, но как-то странно, словно валится в саму себя, теряя форму и плоть. Она уцепилась за что-то и на мгновение успокоилась: все хорошо, она немного повисит так, и все пройдет.Толстый резиновый коврик на полу остановил ее падение. Она ударилась коленом, потом — локтем и кистью. Оттолкнувшись от пола, Джоанна поднялась на ноги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92