И каждая минута, проведенная здесь, приближала их к развязке…Вахтер Андрей Яковлевич грел пузатый электрический самовар и был всецело поглощен этим занятием. Туровский и Игорь Иванович сидели рядом на стареньком диване и упорно не смотрели друг на друга.– Я же говорил тебе, Сергей, – тихо сказал Колесников. – История – это большая спираль. Все повторяется. Иногда в точности, иногда…– Но почему? Почему именно здесь, сейчас… Ведь почти тысячу лет прошло. Вечность…– Вечность, да… А душа монаха все это время была неуспокоенной. Обвинение-то страшное… И участь – даже не смерть сама по себе, а то, что за ней последовало.– Если бы не ты, я бы это дело не распутал.– Ну. – Колесников смутился и сразу бросился протирать очки фланелевой тряпочкой. – Оно ведь до конца и не распутано. Ты установил убийцу. Что дальше? Кто-то же его направил. И Шар не исчез, что ему тысяча лет… Просто сменил хозяина.«И слуг», – захотелось сказать Туровскому. Сменил один человеческий материал на другой. Для него все в мире делится на две категории: годное в пищу – не годное в пишу…
– Борис, скажи, это ты подарил Наташе медальон?Несколько секунд тот смотрел на Туровского непонимающе. До него доходил смысл вопроса.– Я. Позапрошлой зимой, на день рождения.– И она вложила туда фотографию брата…– Ну да. Раньше у неё была другая фотография, побольше. Она носила её в бумажнике. Но ей это всегда казалось… кощунственным, что ли.– Почему?– Плохо – вместе с деньгами. От денег грязь. А потом я увидел в магазине медальон. Вещь оригинальная, открываешь – музыка. «Будто крошечные ангелочки поют», – так Наташа выразилась.– А что за история там вышла? Почему мальчик умер?Борис отвел глаза.– Зачем вам это?– Надо, – сказал Туровский. – Поверь, надо. Не из любопытства.Боря вздохнул.– Дикая история. Их мама лежала в больнице с воспалением легких. Они остались втроем: Наташа, ей в ту пору как раз исполнилось двенадцать, шестилетний Андрейка и их отец. Мать, Ольга Дмитриевна, Наташу много раз предупреждала, чтобы не оставляла братика вдвоем с отцом; Николай Иванович пил крепко, до белой горячки. Во хмелю бывал буйный, за ружье хватался, был когда-то охотником, пока руки не стали дрожать.– Дальше, – хрипло сказал Туровский, с трудом справившись с собственным голосом: вот она, страшная разгадка!– Наташиной подружке родители подарили щенка. Ну, Наташа и не удержалась, вечером побежала смотреть. Отец был выпивши, как всегда, но вел себя тихо, вскоре улегся спать… Андрейка остался дома. Она там, у подружки, и была-то всего полчаса. Говорила, сердце болело, будто чувствовало. А Николай Иванович проснулся, ему спьяну, видно, что-то почудилось, он схватил ружье и начал палить… Комната вся сизой была от дыма. Окно разбито, потолок в пробоинах… А Андрейка умер от испуга, сердце не выдержало.Он горестно помолчал. Давняя рана снова открылась, когда о ней, кажется, и забыли уже.– Наташа очень любила детей. Был у неё такой пунктик… Был бы я понастойчивее… – Борис махнул рукой.– Очень любила детей, – эхом повторил Сергей Павлович. – Любила детей… И ненавидела оружие, так?– Не то чтобы ненавидела. Ей ведь приходилось носить пистолет. Просто всегда старалась подальше спрятать, чтобы случайно никого не испугать.Борис невесело усмехнулся.– Боялась испугать. Нелепо звучит, да?«Почему же нелепо», – подумал Туровский. – «Напротив, все очень просто и логично.»– Кабы ты раньше мне это рассказал, – прошептал он! – Что же ты молчал, дурень?
Они уже деловито тащили вниз чемоданы – мать и дочь, обе сердитые и сосредоточенные. Завидев в тесном вестибюле Туровского, они остановились. Нина Васильевна воинственно поставила поклажу на пол и уперла руки в бока, готовясь к битве.– К нам есть претензии? – спросила она. – Или, может, мы уже арестованы?– Помилуйте. Просто хотелось задать вам ещё один-два вопроса.– Ну уж увольте! Мы на автобус опаздываем.Сергей Павлович поднял брови.– Автобус ушел десять минут назад. А следующий будет только в четыре.Нина Васильевна нервно взглянула на дочь.– Даша, сколько сейчас времени?– Без десяти два.Туровский наклонился к ней и тихо попросил:– Покажи свои часики, пожалуйста.Даша пожала плечами и протянула запястье, блеснувшее золотым огоньком. Малюсенькие изящные стрелки приближались – минутная к десяти, часовая – к двум.– Они у тебя отстают, Даша. На двадцать минут.Она немедленно надула губки.– Не может быть. Я по Светкиным ставила, а она свои каждое утро по радио проверяла…– Чтобы не опаздывать в музыкалку, – кивнул Туровский. – Все правильно… А когда ты их ставила, не помнишь?Позавчера, когда мы с улицы пришли.– А твоя мама что делала в это время?Они с дядей Славой…– А ну, отойдите от моей дочери! – взвизгнула Кларова. – Вы не имеете права! Дарья, не отвечай больше на вопросы. Надо будет, пусть вызывают повесткой.– Вы с Козаковым раскладывали пасьянс?– Ну и что?– Сколько раз?– Вам-то какое дело? Допустим, два. Меня за это расстреляют?– А когда вошли Даша со Светой, вы уже сидели рядышком на диване… Или лежали… Куда же вы?Кларова подхватила чемодан и, упрямо выпятив подбородок, направилась к выходу.До автобуса ещё два часа.– Ничего, – бросила она с яростью. – На остановке посижу.Даша замешкалась в дверях, последний раз взглянув на Туровского.– Дядя Сережа… А вы не ошиблись? Ну правда, Светка свои часы все время проверяла. Не могла она…Девочка шмыгнула носом. Наверное, она хотела заплакать, но сдержалась. Взрослая уже. При определенных обстоятельствах взрослыми становятся быстро.– Она ведь не могла…Он подошел к ней, присел на корточки и погладил её по щеке, ощутив все же одинокую слезинку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126